Проклятый род

– На неё смотришь? – змеёй зашипела сестра и Серко встретился с её жалящим взглядом. – Не по тебе девка, терпеть я не стану. Только полезь, так я ей живот от бока до бока вспорю. Не позволю, чтобы брат мой обернулся в ягнёнка! Крестианские сказки свои пусть другим мужикам брешет, а ты…

Влада не закончила, но брат догадался, о чём она говорила. Рука сестры потянулась к лицу Серко, но тот, словно не замечая, слегка отстранился:

– Поможешь бабе этой? Пойди глянь, кто там в доме лежит. Или забыла, чему у ведуньи училась?

Немного помедлив, Влада вздохнула:

– Так и быть… но большего не проси!

Она подошла к встревоженной женщине и отправилась вместе с ней внутрь дома. Серко хотелось самому поглядеть на увечья, чтобы знать, какой зверь их оставил? Но Михаила без присмотра оставлять было нельзя. Этот малый слишком рвался защитить своих близких, мечтал сбежать и мог наделать каких-нибудь глупостей. Только карабин Серко да зубы Вука остерегали крестианца от безрассудства.

Влада вернулась быстро. Брезгливо вытирая руки о ветошь, она спустилась с крыльца к остальным:

– Мужик нежилец, сегодня к вечеру сдохнет. Поперёк груди след глубокий – зверь ему все рёбра пересчитал. И как он только до дома из леса доплёлся? Сейчас бредит в горячке, зараза с гноем по всему телу пошла. Прикончить бы его, да и дело с концом.

– Так раны медвежьи? – спросил Серко, но Влада только пожала плечами:

– Хватит торчать в этой дыре – попили, умылись, и на том спасибо. Пора дальше идти – был Звонкий Бор, да к следующей Зиме никого тут в живых не останется.

– Неужто мы их так бросим? – замерла сердцем Вера. – Давайте оставим им хоть немного еды...

– Наша овца сердобольная, знать-то, без мозгов родилась! – оборвала её Влада. – Ты мясо, которое дарить собираешься, добывала? Ты его на дорогу рассчитывала? Или, думаешь, в пути подаст кто? За жизнь свою бестолковую и одного хромого зайца не подстрелила, а теперь чужим добром правишь? – осадив крестианку, она снова повернулась к Серко. – Впереди лес без добычи стоит, охотиться будет не на кого, а ноги таскать с пустым брюхом я клятв никому не давала!

Брат хотел сказать, что и без подсказок всё знает, но тут из дома снова вышла хозяйка. Она слушала чужой разговор с окаменевшим лицом, а как только женщину заметили, обратилась к Серко:

– Охотник, войди в дом. Разговор к тебе есть, – и опять скрылась в Тепле, но оставила дверь приоткрытой. Влада тут же схватила брата за куртку и пристально заглянула в глаза:

– Мяса не отдавай – ни куска! Самим нужно! Много нас, а дорога не кончена. Я ни шутки сейчас с тобой шучу, голодать будем по страшному!

Серко вырвал руку и отправился внутрь Тепла. Дом был чем-то похож на жилище Ирины – все дома оседлых для Нави выглядели одинаково. Зимой тесные комнаты превращались в темницу, где семьи без свежего воздуха ждали прихода весны. Долгие холода порой совсем не давали выйти наружу. Только грубые печи, запасы дров в сенях, да пища в погребе – вот чем полнились людские дома.

Как только Серко открыл дверь, на него пахнуло запахом сушёной травы и болезни. Комната с низким потолком наполовину отгородилась худой занавеской. Старую ткань не спасали ни заплаты, ни стежки, и сквозь дыры Серко видел лежащего на постели мужчину. Раненый охотник стонал в жарком бреду. Волосы его разметались по мокрой подушке, а всё тело подрагивало в приступе лихорадки.

Хозяйка дома даже не взглянула в сторону занавеси. Остановившись посреди маленькой комнаты, она безотрывно смотрела на вошедшего следом охотника. Звериным чутьем Навий сын ощущал её страх, но женщина боялась не за себя.

– Меняться будешь? – указала хозяйка на грубый стол возле узкой полоски окна. На нетёсаных досках лежали цветные стёклышки, деревянные фигурки животных и ожерелья из звериных костей. Возьми Серко хоть что-нибудь из этого хлама и перед Владой ему было не оправдаться.

– Нет, не надо мне этого…

Женщина вздрогнула – позади неё раздался долгий хрип умиравшего мужа. Обняв себя за тощие плечи, она ещё сильнее сжалась:

– Я знаю у тебя есть еда – Лиля сказала, – голос её задрожал. – К концу лета, а может и раньше, мы все умрём – и я, и Ирина, и Лиля с Виталькой. Для нас мяса добыть больше некому. Чувствую, как смерть бродит возле порога, стучит в мои двери. Виталька от голода еле ноги переставляет, а Лиля целыми днями в пустых домах побирается, забытые крошки ищет. Идти нам некуда, да и к нам уже никто не придёт. Я плоть свою резать готова, только чтобы детей накормить, но без матери они вовсе сгинут… – медленно оглянувшись на мужа, женщина продолжала. – Знаю, он не встанет уже – сразу всё поняла, как только в крови его на пороге увидала. Пришёл к нам умирать с пустым ружьём – всё до последнего отстрелял в проклятого зверя, патрона для тебя не осталось…

Взгляд Серко упал на карабин возле стены – точно такое же оружие, как у него, только старое, потёртое, разболтанное и с зарубками. Перехватив взгляд охотника, хозяйка грустно ему улыбнулась:

– Извини, но ружьё я отдать не могу. Сама хотела просить три… нет, четыре патрона! Хотя они сейчас на вес золота…