Прокурор держит свечу

– Но я только что объяснил вам: нельзя допустить, чтобы имя Стэплтонов упоминалось во время расследования преступлений в этом округе. Я не позволю, чтобы мой сын был замешан в этой грязной истории, связанной с загородным ночным клубом.

Селби невозмутимо продолжил:

– Если я приму решение выдвинуть такое обвинение, естественно, мне придется использовать эту расписку в качестве доказательства. В противном случае будьте уверены: мой офис не придаст этот факт огласке.

Лицо Стэплтона приняло кирпичный оттенок.

– Не знаю, правильно ли вы меня поняли, мистер Селби. Я не хочу, чтобы в ваше обвинение был вовлечен мой сын.

– Я вас правильно понял, – отрезал прокурор.

Стэплтон с облегчением откинулся на спинку кресла и улыбнулся:

– Тогда все в порядке. Я боялся, что вы можете не так меня понять.

Поднимаясь на ноги, Селби сказал:

– Я отлично вас понял, мистер Стэплтон.

Стэплтон взял недокуренную сигару, удовлетворенно пыхнул ею и кивнул.

– Думаю, – продолжал Селби, – недопонимание имеет место исключительно с вашей стороны. По-моему, это вы меня неправильно поняли.

– Что вы имеете в виду? – встрепенулся Стэплтон.

– Я имею в виду, что, видимо, вы меня не поняли, когда я сказал, что могу принять решение обвинить Тригса на основании того, чему я сам стал сегодня утром свидетелем.

Стэплтон вскочил на ноги:

– Вы, кажется, игнорируете мою просьбу не вмешивать в это моего сына?

– Нет, – сухо отозвался Селби. – Просто в данный момент размышляю над этой проблемой, и, если приду к выводу, что мой служебный долг призывает меня выдвинуть это обвинение, я его выдвину.

– В таком случае попрошу вас вернуть мне расписку, которая у вас в кармане, – потребовал Стэплтон.

– Извините, но это вещественное доказательство.

– Вы хотите сказать, что намерены использовать это доказательство против моего сына?

– Не против вашего сына, а против Оскара Тригса.

– Но это одно и то же!

Селби пожал плечами. Стэплтон сжал кулаки и, опершись ими о стол, подался вперед:

– Селби, если я понял вас правильно, вы делаете крупную политическую ошибку.

Прокурор улыбнулся:

– Вот теперь вы меня поняли, мистер Стэплтон.

– Послушайте, Селби! – с угрозой проворчал тот. – Я слишком занят, чтобы возиться с местной политикой. Видимо, вы намерены отплатить мне за то, что я не поддерживал вас во время предвыборной кампании?

– Ни в коем случае! – заверил его Селби.

– Впереди очередная кампания, – предостерег его Стэплтон, – и я всегда могу выкроить время от своих дел, если этого потребуют мои собственные интересы.

– Понимаю.

– Вы же хотите, чтобы вас переизбрали на второй срок?

– Возможно.

– Полагаю, вы понимаете, что мое влияние в этом городе весьма значительно?

– Конечно, но я хочу, чтобы вы, мистер Стэплтон, поняли одну вещь: меня избрали на эту должность, и я намерен выполнять мой долг, независимо от того, кто замешан в деле.

С искаженным от ярости лицом, едва сдерживаясь, Стэплтон проговорил:

– Вы чрезвычайно затрудняете меня, Селби.

– Очень сожалею, – откликнулся тот тоном, в котором не было и намека на раскаяние.

– Есть еще один вопрос, который я собирался затронуть в разговоре с вами, – сказал Стэплтон. – Дело настолько личное и настолько не относящееся к чему бы то ни было, что я едва поверил своим ушам, когда Инес сообщила мне о нем.

– Вы имеете в виду виски?

– Вот именно. Будьте любезны объяснить мне, почему вы воспользовались вашей властью – точнее сказать, бесправно применили вашу власть, – чтобы расспрашивать мою дочь о приобретении ею виски для моего дома?

Селби вежливо пояснил:

– Мне необходимо было выяснить, где и кем была приобретена бутылка виски, оказавшаяся в кемпинге. И в процессе расследования удалось установить, что дюжину виски этого сорта приобрела ваша дочь для подарка вам на день рождения.

– И вы утверждаете, что эта покупка была незаконной?

– Нет, разумеется!

– Тогда не понимаю, каким образом она может вас интересовать.

– Мы заинтересовались потому, что это относится к сбору доказательств.

– Доказательств чего?

– Доказательств попытки совершения убийства.

– Думаю, было бы лучше, если бы ваша контора ограничилась расследованием уже совершенных преступлений и не досаждала гражданам расспросами об их личных делах в связи с преступлением, которое только могло быть совершено!

– Возможно, – любезно согласился Селби. – Вы ведете свои дела так, как вы это понимаете. У меня по поводу моих дел имеется свое представление.

Кровь бросилась в лицо Стэплтона, но он постарался сохранять ровный голос.

– Боюсь, Селби, – проговорил он, отчаянно пытаясь придать своему голосу отеческие нотки, – вы совершенно утратили чувство перспективы. Боюсь, ваше избрание на низкооплачиваемую должность в относительно незначительном округе дало вам преувеличенное представление о вашей собственной власти и значительности.

– Хорошо, обменявшись этими любезностями, давайте вернемся к вопросу о виски, – предложил окружной прокурор. – Что же стало с той дюжиной бутылок, которые вам подарила дочь?