Промелькнувший метеор (книга 1)

Издавна известна казахам и ловля рыбы сетями. В центре невода ставится куржун с широким дном и узким горлышком. Когда рыбаки тянут оба крыла невода, рыба, попавшая в сеть, ищет выхода и в конце концов проскальзывает в куржун, откуда ей уже трудно выбраться. Этот куржун называется абаком. Примечательно, что такое же прозвище «абак» носили дальние предки Улы жуза, самой многочисленной части казахского народа. Этим же прозвищем были наделены предки большого рода Керей. Первоначальное значение слова абак — окружить или загнать, отсюда произошло и слово абакты, в русском переводе — тюрьма. То, что в старину казахи занимались рыболовством, подтверждает существование в языке слова ау — невод.

Судя по одним этим словам, можно предположить, что рыбный промысел издревле укоренился в Казахстане. Но более веских свидетельств и весомых фактов в нашей истории, не скрою, маловато, и не всегда они к тому же достаточно убедительны. Все же приведу несколько примеров.

Когда несколько человек подымают шум по не очень значительному поводу, их обычно останавливают словами: «Что вы расшумелись, точно рыбу делите!». Дескать, горячитесь по пустякам. Однако один знаток убеждал меня, что это выражение сохранилось со времени народного бедствия — джута 1723 года, имеющего еще одно горькое название — Год бродячих ног и распластанных тел. В этом году голода и скорби в степных озерах и реках ловили рыбу и шумно спорили при дележе улова. Следовательно, смысл пословицы был вначале горьким и только через два с лишним столетия приобрел ироническое звучание.

Употребляется у нас и выражение «рыба гниет с головы» в том же смысле, что и в русской речи. Есть еще одна пословица: «Ждать бекре возвращенья не надо, пока не уткнутся носом в преграду».

Рыбу-бекре, иначе белугу, хорошо знают лишь казахи, живущие на берегу Каспия — Атрау. Белуги достигают фантастически огромного веса и считаются — одними из самых вкусных рыб. Обитает белуга в море, в соленой воде, а весною заходит в реки и там, в пресной воде, мечет икру. Но когда она натыкается на камни или иную преграду, то возвращается в море. Пословица эта о возвращении бекре употребляется обычно применительно к людям крутого характера, упрямо поступающим по-своему, но лишь до тех пор, пока на их пути не встречаются препятствия.

Вот, пожалуй, и все немногие пословицы, связанные с рыбным промыслом в казахском быту.

Но есть еще другая категория слов — это, в основном, имена, которые дают новорожденным. Эти имена обычно по душе народу, по душе самим родителям. Среди казахских имен встречаются Жайын — сом, Жайынбай, Шортан — щука, Шортанбай, Сазан, Сазанбай и многие другие, аналогичные. Значит, далеко не чужд был рыбный промысел нашему народу.

Если же говорить не о давних временах, а о сравнительно более близких ко времени нашего повествования, то следует сказать, что рыбному промыслу казахи учились у русских. И прежде всего у выходцев с Дона, яицких казаков, поселившихся на берегах Яика (Жаика) и Каспия, Яицкие казаки основали Яицкий городок, переименованный по указу Екатерины II после восстания Пугачева вместе с рекой Яиком в Уральск. Уральскими или яицкими казаками построен был и Гурьев-городок, бывший поначалу небольшим рыбацким поселком.

Казахи — исконные животноводы — не проявляли большого тяготения к рыболовству и в глубине своих степей. Но в некоторых аулах любители занимались этим промыслом, несмотря на малоблагоприятные условия его развития. Озер и рек в степи было сколько угодно. На их берегах казахи ловили рыбу и самостоятельно и в содружестве с русскими казаками. Порою они объединялись в артели. Одна из таких совместных артелей и вела лов на берегах Тениза.

Нам уже приходилось рассказывать, что на слиянии рек Уй и Тобол располагалась станица Усть-Уйская, прозванная в аулах Кырыкбойдак, Сорок Холостяков. А там, где Тобол сливается с Обаганом, жили казаки станицы Звери-ноголовской, которую в степи чаще называли Багланом. В этих краях рыбным промыслом первыми начали заниматься станичники. Сперва они нанимали себе в помощь, в работники бедняков казахов, а потом и сами казахи стали понемногу увлекаться рыболовством.

В те времена царскими властями разжигалась национальная рознь и вражда. Русские казаки считали себя выше казахов, и не подпускали их близко ни к станичной земле, ни к водоемам. Случалось, забредал аульный скот на казачьи пастбища, его захватывали и не возвращали, пока не получали плату за потраву, а бывало и вовсе не возвращали. Атаман Яицкого войска Андрей Бородин, на которого жаловался хан Малого жуза Нуралы императрице Екатерине, угнал к калмыкам за Едиль, за Волгу, восемь тысяч казахских лошадей. И хотя из Петербурга пришел приказ возвратить табуны, возместить ущерб, атаман Бородин ему не подчинился. Позднее ему все-таки пришлось держать ответ за грабеж и даже расстаться с атаманской властью, но скот он так и не вернул.