Промелькнувший метеор (книга 1)

— Надо помнить о том, что именно роды Карааул и Атыгай близки к Чингизу. Кто, как не они, первыми подняли на белой кошме Аблая, подарили ему шесть белых юрт, шесть девушек, шестьсот лошадей, шесть тысяч овец. Чингиз знает — они свои люди. Поэтому он теперь, когда над его головой стали собираться тучи, отправил к ним тайного своего гонца с просьбой о помощи. Мол, кереи и уаки собираются разгромить Орду. Неужели вы отдадите ее на разграбление? Или подыметесь на ее защиту? И гонцу ответили — защитим! Так решил совет из восьми старейшин и совет из двенадцати старейшин. Теперь бий Канай и бий Курымсы собирают джигитов.

У Кожыка не хватило духа говорить дальше.

— Чего же ты замолчал? Продолжай.

Кожык глубоко вздохнул, набирая силы:

— И еще одна дурная весть. Может, правда, а может, и сплетня. В Токал-Аргыне, вблизи Тургая, собирают джигитов. Во главе бии и батыры Аблая — громоподобный Казы-бек, ворчливый Жанибек, Кабанбай из каракереев, Богем-бай из рода Канжигалы. Говорят, не дадим в обиду Орду Аблая.

— Что еще ты скажешь, Кожык? — В голосе Есенея звучало раздражение. — Говори, я слушаю.

Но Кожык молчал.

— Молчишь, значит?! Молол всякую чепуху. Даже заикаться перестал.

— П-почему чеп-пуха? — еле смог выговорить Кожык.

— А потому что чепуха! Пусть собираются и атыгайцы, и карааульцы! Пусть и другие против нас. Разве мы будем считаться с этим, разве не сумеем постоять за себя? Ты, сын рода своего Уака, возьми на себя Атыгай и Карааул, а я как-нибудь справлюсь с кипчаками и аргынцами. Мои кереи не подведут. Защита у Орды слабая, а вокруг нее — сила! Да и какая это теперь Орда. Что в ней осталось от ханских времен? Русский царь ее пока оберегает. Но и русские скоро поймут — оберегать нечего. А кто в степи решится ради бродячего торе вступать в бой. С ума, что ли, спятили кипчаки и ордынцы, чтобы из-за какой-то Орды рисковать собой и скотом.

Кожык попытался сказать еще что-то, пыжился, заикался, но Есеней круто перебил его:

— Не будут рисковать, не посмеют! Но на Чингиза надо навести страх. И всем, кто колеблется, дать понять — не суйте своего носа, плохо будет! Окружим Кусмурун плотным кольцом наших людей.

— И п-потом?

— И потом скажем: давай нам своего сына. Сами решим, как его наказать. Не захочет, пусть пеняет на себя: дела решают наши плети, наши соилы, наша сила.

— М-м-а-кул! — пробормотал Кожык слово согласия.

На том и расстались.

Прошло несколько дней. Чингиз однажды выехал из Орды, огляделся вокруг и с горечью подумал, что поздно он спохватился, — схватку он проигрывает, прошлого не вернешь.

Куда ни посмотришь — всюду походные юрты кереев и уаков, разъезжают всадники, правда на почтительном расстоянии. А дружеских аулов почти не видать.

Он и не заметил, как в это тревожное время его покинули многие близкие. Даже Шепе, постоянно изводивший его своими требованиями решительно наступать на врагов — «Стреляй, руби!», — даже жестокий и храбрый на словах Шепе скрылся неизвестно куда, удрал от опасности.

Несколько неожиданно повел себя Отей, ягненок которого наделал столько шума. Этот бывший старший друг, казалось, уже совсем перешел к кереям и уакам, стал одним из сильных врагов. Но из аула Отея к Чингизу приезжал человек, передавший ему тайный привет — салем. Дескать, он, Отей, на стороне Чингиза, но открыто быть с ним заодно не решается, не может.

В трудные дни рядом с Чингизом остались немногие люди, известные ему в течение долгих лет. Из них самыми влиятельными были двое — акын Жаманкул, сын Саты-балды из рода Курлеут, и бий Шанки, сын Мендеке из рода Канжигалы. Роды эти были самыми малочисленными в Кусмурунском округе — в каждом, примерно, домов по сто.

Курлеуты прежде жили в степях Баянаула. Когда Есеней женился на Улпан, он переселил ее родственников — курлеутов на берега Обагана. Среди них был и акын Жаманкул, потомок знаменитого бая Нияза, владельца табуна в сорок тысяч лошадей.

Канжигалинцы жили у подножия гор Ереймен. В годы борьбы за ханскую власть двух сыновей Аблая — Вали и Касыма — видный канжигалинец Мендеке был вместе с Вали. Победил, как известно, Вали. В знак благодарности к Мендеке, он переселил всех канжигалинцев — потомков славного Тенизбая с предгорий Ереймана на плодородные земли рядом с лесом Отынагач.

Будь бы на то их воля, Жаманкул и Шанки привели бы в Орду своих сородичей. Но они не в силах были это сделать каждый по особой причине.