Промелькнувший метеор (книга 1)

На этих землях, подопечных Оренбургу, в свое время, когда Чингиз процветал как именитый султан своего округа, ему оказывали почет, он повсюду был желанным гостем. Кто только не напрашивался к нему в друзья и даже в родственники. Кто не хотел сватать у потомков ханского рода Аблая дочерей или заполучить в женихи их джигитов?! Родство с торе сулило богатство и власть. Чингиз и был связан родственными узами со многими именитыми баями и влиятельными людьми рода Аргын — такими, как потомки Ше-гена на верхней границе, Бегена — на нижней границе, с Актасом и Байтурсыном из родовой ветви Токал Аргын, с Кангожой и Балгожой из кипчакской ветви Узген, с Избасты из ветви Колденеп. Но случилась беда, и они словно забыли о родстве. Когда вооруженное сборище родов Керей и Уак вплотную подступило к Орде и грозилось ее разгромить, они побоялись проложить конный след к дому Чингиза, не то что помочь ему сопротивляться. Теперь Чингизу даже смотреть на них не хотелось.

Но, пожалуй, больше всего обижался Чингиз на Ахмета Жантурина, ага-султана этого обширного округа, подчиненного Оренбургу, округа, чьи западные границы упирались в Оренбург и Орск, южные доходили до Сырдарьи, северные обозначались речкой Уй и восточные — Обаганом. Ахмет тоже был ханского рода, он в числе своих предков имел Абулхаира, хана Малого жуза, и Каипа, основателя Хивинского ханства. Зимовки Жантурина находились как раз на слиянии рек Уй и Тобол, — это был плодородный остров в междуречье. Сколько раз один султан приглашал другого к себе в гости. Сколько раз приезжал Чингиз из Кусмуруна в радушный аул на берегу Тобола. Кажется, совсем недавно он гостил у Ахмета вместе со своим шестилетним Чоканом. И разговор, который он теперь вспоминал с понятной горечью, начал Ахмет:

— И у тебя, Чингиз, и у меня — ханская кровь. Деды наши были связаны родством. Хорошо бы нам теперь его закрепить.

Он ответил тогда согласием на предложение оренбургского султана. Вскоре за одним столом с ними оказался Мукан, младший брат Ахмета. Это его дочь, качавшуюся еще в колыбели, просватали тогда за Чокана. Верные обычаю, чтобы закрепить сговор, поели жаркое из курдюка и печенки. Чокан резвился, весело шутил, играл в любимые свои асыки, и не подозревал, что с этого часа стал уже женихом. И Ахмет и Мукан восхищались ловким, сообразительным мальчуганом. Кто-то из братьев, помнится, сам Ахмет, сказал:

— Слушай, Чингиз, наш род слабеет год от года. Пусть твой Чокан будет нашим прочным зятем, кушик-куйеу. Пусть живет у нас как сын. И когда повзрослеет — вдохнет силу в наш род.

Но Чингиз не мог так легко расстаться с любимым сыном. Он не хотел обидеть Жантуриных и отказом. И ответил кратко, не особенно обнадеживая, но и не отбирая надежды. Мол, посмотрим, подождем немного, там видно будет.

Как же было не обижаться Чингизу на Ахмета Жантурина, если после всех этих дружеских и родственных встреч в трудные дни он не поддержал его даже добрым словом, палец о палец не ударил, чтобы ему помочь.

Шаткой оказалась эта опора. Чингиз убедился в правоте бия Шокая из рода Аргын, произнесшего в давние времена:

Когда на людей надеешься —
Находишь много дорог.
Когда на людей надеешься —
У тебя земля из-под ног.

К чему, решил Чингиз, ехать тем путем, где можно встретить мнимых друзей, не поддержавших, его во время тяжелой схватки с Есенеем.

И он отказался от первой дороги через станицу Сорока Холостяков и русскую сторону Тобола.

Вторая дорога тоже не сулила ничего приятного.

Здесь можно было встретить аулы кереев, из рода, ополчившегося на Чингиза вместе с уаками. Правда, два бога-тых керейских бая из этих мест долго поддерживали с Чингизом добрые отношения. Один из них — Осып, сын Уздем-бая, родич Есенея, принадлежал к ветви сибанов. Другой — Срым, сын Каржау, относился к ветви Матакай.

Своим богатством и влиянием Осып уступал только Есенею. Есеней нанес ему обиду, заставив переселиться с хорошей зимовки Карамырза на Обаган. Тут Чингиз и решил показать свою щедрость. Встретив оскорбленного Осыпа на пути к Обагану, он наделил его урочищем Кунтимес в густом лесу, таком обширном, что его прозвали Тысячью Овец. Когда появился на свет брат Чокана Якуп, Чингиз предложил Осыпу породниться. Так Якуп стал женихом барахтавшейся в колыбели Акыткы, а Чингиз и Осып по воле аллаха — сватами. Каждую осень, когда скот нагуливал жир и мясо, Осып приглашал к себе в гости знатного султана. Чингиз приезжал с многочисленной свитой на угощение, столь щедрое, что о нем даже поговорку сложили:

Дастархан у Осыпа, как в сказке, хорош.
Дастархан у Отея — голодным уйдешь.