Прометей № 4

Дело дошло до того, что проблема отсутствия памятника поэту на одноименной площади советской столицы вызвала неподдельное удивление и у самого автора указанной выше резолюции о Маяковском. Так, согласно свидетельству многолетних сотрудников правительственной охраны А. Т. Рыбина и В. М. Тукова (переданных Рыбиным, скорее всего, со слов последнего), проезжая мимо площади Маяковского где-то в конце 1940-х – начале 1950-х гг., Сталин обратил внимание сопровождавших «на отсутствие памятника». «Почему до настоящего времени не поставлен? – Передает Рыбин слова вождя. – Маяковский всю жизнь воспевал Ленина и революцию. Вот здесь надо поставить ему памятник». Как свидетельствует Рыбин, «в тот же день Туков передал распоряжение в Моссовет. И сегодня уже просто трудно представить площадь без памятника поэту-трибуну»[275].

Конечно, в поздних воспоминаниях Рыбина речь вряд ли могла идти именно о «распоряжении» Сталина. Слова вождя носили, скорее, характер устного напоминания руководству высшего властного органа Москвы о необходимости исправления такой досадной ошибки в его деятельности как все еще не исполненное Постановление союзного правительства об установке памятника поэту революции на одной из центральных городских площадей. Трудно сказать и то, какие последствия имело данное сталинское напоминание, однако выглядит скорее как совпадение, что в 1950 году (т. е. к 20-летию гибели Маяковского) правительством был объявлен новый всесоюзный конкурс о проекте памятника, а уже в 1953 году (т. е. в год смерти Сталина) в стенах Исторического музея состоялась выставка конкурсных работ. Среди конкурсантов значились такие признанные мэтры советского монументального искусства, как С. Т. Коненков, М. Г. Манизер, Е. В. Вучетич, Н. В. Томский, М. К. Аникушин, Л. Е. Кербель, А. П. Кибальников, и многие другие. Не было в их числе только скульптора Чайкова – он, как указывалось в одном из отчетов, «также был приглашен для участия в конкурсе», однако участия в нем (или в одном из его заключительных туров) не принял…

Так чем же объясняется непростительная задержка с установкой памятника «лучшему, талантливейшему поэту нашей советской эпохи», возмутившая на закате жизни даже самого Сталина?

О перипетиях советской монументалистики: 1920—1950-е гг.

Ответить на этот вопрос нам поможет важное свидетельство эпохи – записка «О недостатках в сооружении памятников и монументов общественным и политическим деятелям», подготовленная в мае 1953 года профильным отделом ЦК КПСС, на имя секретаря ЦК Н. С. Хрущева[276].

Из записки следует, что обстановка, сложившаяся в области советской монументальной пропаганды, далека от идеальной. Отмечается, в частности что «значительная часть сооруженных по решению местных Советов памятников и монументов… не являются оригинальными творческими произведениями, а представляют собой лишь авторское повторение». Так, в качестве негативного примера отмечается практика скульптора Томского – автора сразу нескольких «канонических» монументов Сталина, авторские реплики которых он не единожды впоследствии воспроизводил не только для крупнейших административно-политических центров СССР (например, Сталинграда, Краснодара, Таллина, Ташкента и др.), но и по заказу правительств братских государств социалистического блока (Албании, Монголии, ГДР). Таким образом, происходило как бы повторное открытие ранее уже воздвигнутых памятников, и эта «укоренившаяся порочная практика сооружения… дублированных монументальных памятников из долговременных и дорогостоящих материалов», по мнению авторов указанной записки, «наносит вред самой идее монументальной пропаганды».