Прометей № 4

Разумеется, нет и никогда не существовало никаких доказательств в пользу фабрикации показаний Гольцмана в НКВД. Такая «теория» родилась в воображении Александра Орлова, который, как доказано, многажды солгал, пересказывая свои «тайные истории сталинских преступлений». Подобным же образом дело обстоит и с версией, что эпизод с «Бристолем» выдумал сам Гольцман, поскольку нет вообще никаких подтверждающих её свидетельств. В любом случае возражения те же: если вся история сочинена Гольцманом, случайных и трудноосуществимых совпадений должно быть ничуть не меньше, чем для фабрикации его показаний в НКВД.

Ничего не остаётся, как исследовать гипотезу, согласно которой Гольцман говорил правду. Поскольку это единственный оставшийся вариант, мы в любом случае пришли бы к такому умозаключению. Только теперь его можно подкрепить с помощью доказательств.

6.5. Указатели с надписью «Гранд отель».

Из показаний Гольцмана об обстоятельствах его встречи с Седовым следует, что добраться из Берлина в Копенгаген он мог только ночным поездом. Последний в случае прибытия без опозданий приходил на конечную станцию в 06:05[337]. На улице в столь ранний час ещё темно; в ноябре солнце в Копенгагене восходит около 7 утра[338]. Заметим, что центральный железнодорожный вокзал расположен через дорогу от «Гранд отеля».

Не известно, освещалась ли вывеска гостиницы на здании со стороны ул. Ревентловсгаде. Но даже если бы она была залита ярким светом, вполне возможно, что Гольцман просто не обратил на неё внимания или не запомнил её. Но главное здесь в том, что вывеска на стене здания указывала совсем не на то место, где находился вход в гостиницу.

Сравнивая снимки «Бристоля», сделанные в разное время, можно заметить, что в 1937 году над входом в гостиницу появилась вертикальная световая вывеска, отсутствующая на фото 1929-го и 1931 годов. Ещё известно: до 1936 года входные двери в кафе «Бристоль» и в гостиницу были смежными. Маловероятно, что оба факта не связаны друг с другом.

Вывеску установили, вероятно, в то время, когда кафе «Бристоль» переехало в соседнее здание. Что случилось в 1936 году, как о том пишут Викельсё Йенсен, свидетеля комиссии Дьюи, и Мартин Нильсен, автор статьи в коммунистической газете «Арбейдербладет»[339]; их сообщения согласуются со сведениями из адресных книг и телефонных справочников Копенгагена. Ясно, почему именно в 1936 году возникла потребность в каком-то знаке у входа в гостиницу: потенциальным клиентам стало нужным указывать, как им попасть в отель.

До 1930 года, пока отель работал как пансион, никакой надобности в вывеске не было. Гости-пансионеры, снимавшие номера на длительный срок, хорошо знали, где у отеля вход; точно так же любой житель без всякого указателя знает, в каком доме находится его квартира. Когда отель и кафе находились рядом друг с другом, каждый, кто посещал кафе «Бристоль», мог легко пройти через внутреннюю дверь в вестибюль отеля. Без сомнения, не только Гольцман, но и другие несведущие посетители, – на что в примечании к своей статье писал Нильсен, – путались, где вход в гостиницу, а где в кафе. Никаких проблем не возникало, пока «Гранд отель» и «Бристоль» связывал проход через внутреннюю дверь, и оба принадлежали одному и тому же владельцу.

Но в 1936 году кафе переехало, а вместе с ним его большая вывеска «Бристоль» – та самая, что ранее висела почти у самого входа в «Гранд отель». Возникла необходимость каким-то образом обозначить вход в гостиницу. Можно, таким образом, предположить, что именно тогда на стене здания появилась вертикальная неоновая вывеска, какую мы видим на фото 1937 года.

Подытожим: после того, как в 1936 году кафе переехало в соседнее здание, и у «Гранд отеля» появилась собственная вывеска, перепутать входы гостиницу и в кафе «Бристоль» стало невозможным. Но до указанного времени было легко и естественно принять одно за другое[340].

Фотография 1929 года из Музея Копенгагена помогает установить ещё один важный факт: крупная надпись «Бристоль» – самая заметная вывеска на этой стороне здания. Только она легко читалась с привокзальной улицы, где в июне 1929 года фотограф делал свой снимок. Более того: в то время вывеска «Бристоль» оставалась единственным ориентиром, с помощью которого можно было отыскать вход в «Гранд отель». И нет никаких доказательств, что ситуация изменилась к 1932 году, когда, по словам Гольцмана, он совершал свой вояж.