Промежуток

Я живу так давно, что уже не помню, как и когда началось то, что осознается мною как «я». Знаю лишь: эта стена с выступами и выщерблинами была всегда, и всегда была суета внизу – движение людей, лошадей, расписных коробок, которые везли эти лошади и в которые садились люди, мельтешение собак под людскими ризоидами, всплески ворон, воробьев, голубей; потом уже пошли пожары, звуки уличных боев, люди переоделись в мрачную и грубую одежду, некоторые коробки изменили форму и поехали сами, лошади постепенно вымерли; город гас, разрушался, подвергался нападению чудовищ с воздуха, люди бежали врассыпную и падали, некоторые уже не вставали, тощие собаки кружили над ними зловещими стаями и, рыча, пожирали их тела; потом все смолкало, прибывали новые люди в пыльных невзрачных одеждах и очищали город от трупов, грязи и скверны; они разбирали руины и строили будущие руины, постепенно все дальше отодвигая тесноту деревьев от моей стены; они строили большую дорогу подо мной, и самодвижущихся ярких коробок и людей все прибавлялось, и потом коробок было уже так много, и они стали двигаться так быстро, что я не успевал следить за их мельканьем и перестал смотреть на дорогу. Собак, голубей и воробьев люди стали уничтожать – не ради еды, а чтобы подчеркнуть главенство углов, коробок, дыма, запаха горящих газов и, в конце концов, самих людей. Из живого (движущегося) теперь попадались только коробки, люди, вороны.

Все люди, которых я видел, делились на два типа: те, кого вели к стене, и те, кто вел. Первые спотыкались и могли упасть под воздействием вторых; вторые тыкали их какими-то приспособлениями и двигались более равномерно, подобно замедленным коробкам. Обычно они и выводили первых из коробок и вели их куда-то за стену, и оттуда они потом, кажется, уже не возвращались, а те, вторые, через некоторые время возвращались – впрочем, здесь я могу ошибиться, так как вторые были одеты одинаково, и цвет их припыленной одежды очень напоминал мой. Вороны облетали стену и возвращались с другой стороны – хотя и тут я не уверен, что это были те же самые вороны. Что находится за стеной, я увидеть не мог, и спросить мне тоже как-то было не у кого – я не успевал обучиться языку существ, да и они со мной не заговаривали. Величественная стена не отвечала на мои вопросы.

Иногда в городе случались беспорядки; тогда людей обеих категорий у стены становилось больше. Все происходило еще быстрей, еще утомительней, еще шумней. Слышались гром и гам, хлопки и скрежет, дым мешался со смогом, который распространяли три трубы отдаленного здания. Иногда вдалеке я мог видеть процессию людей в разноцветной одежде, на которую обрушивались привычные, пыльные, – похожие друг на друга и вооруженные палками. Обычные палки могут заставить людей упасть, но опыт моих наблюдений подсказывает: потом они все же найдут в себе силы подняться. Люди первой категории, которых я видел сверху, были слабы, но стойки.

Однако вчера это были не просто палки.

Это были толстые палки, прикрепленные к движущимся коробкам, и они плевались настоящим огнем – как когда-то давно, когда город подвергался налетам чудовищ и быстрым разрушениям. Вчера вереница пестрых подошла слишком близко к стене, и на миг мне даже показалась, что плюющиеся огнем палки могут разрушить стену. Однако этого не произошло: ни один твердый фрагмент не выпал из стены.

Звуки, долетавшие снизу, были такие же разные, как яркие одежды падающих людей.

Я видел сверху белые плоские полотна, которые взрывались мелкими клочками, и другие, которые пропитывались красным и потом темнели под воздействием каких-то необъяснимых сил. Группы людей распадались, сами люди распадались на части и горели. Уцелевших выдергивали из месива и окружали группы пыльных из категории номер два, и вот потом-то их и вели за стену. Смеркалось, и вскоре алое и бурое уже казались чем-то одним. За ночь все, что было перед стеной, убрали, точно ничего не было.

За ночь настелили новый газон, и тот, кто оказался бы здесь лишь сегодня утром, вероятно, даже не заметил бы, что здесь произошло столько событий всего за день (правда, я не знаю, как все это с точки зрения муравьев).

Событие завершилось, состав людей внизу обновился, все это было слишком быстро и бестолково для меня, я почувствовал, что скоро во мне подойдут обещания новых возможных «я» – когда уйдет тепло, потом повалит снег, и после дождей настанет новое тепло. Я боялся этих перемен и держался за стену что было сил. Стена оставалась стеной. Она была всегда, как всегда было небо, которое я мог впитывать, сколько хотел. Солнце появлялось редко. Это небо чаще всего было пасмурным и давало суровость, прохладу и благодатную, всепроникающую сырость. Идеальные условия для жизни.

Я стараюсь устроиться основательней в сырых промежутках между чуть кривовато чередующимися фрагментами твердости.

Фрагментами вечной стены. Идеальные условия для произрастания мха.

2. Чудо