Промысловые были

Сели за стол. Лена несколько раз пересказала свое приключение. Больше всех взбудоражился и восхитился человек с гнутой поясницей, оказавшийся московским писателем. Звали его Леонид. У него было большое, немного баклажанистое лицо. Темная кожа вокруг глаз с мелким напылением прыщиков – будто пшеночкой посыпанное. Увесистый подбородок. Когда он говорил – большой рот смещался-выдвигался ковшом. Леонид всем восторгался. Говорил громко и быстро, частил немного: «Да шикарно! Спасибо, Галечка! Это что? Папоротник? Мммм… Шикардос, шикардос»… Смесь меда с кедровыми ядрышками его вовсе обезоружила. Он ломанулся к вешалке и притащил плоскую бутылочку и плоский пакетик…

– Ой, извините! – вскрикнула Галя. – Я не сообразила. – И пошла к буфету.

– Галя, никаких водок ему! Мы в монастырь едем! – крикнул Бузмаков.

– Лена, будете? Бог простит, – отхлебнул Леонид коньячку. – Вот еще хамон – берите… Ну ладно, ладно… Ну все же уладилось…

– Лен, может, вина? – спросила Подчасова.

– Да завтра праздник… И главное, я еще подумала, надо было быстро в сторону отъехать куда-нибудь. Гаишники эти. Я только дух перевести собралась… Трясусь еще вся.

– Да это сообщил, сообщил кто-то! – громогласно частил Леонид.

– Тот с КамАЗа и позвонил! – сказал кто-то.

– Да ну, какой ему смысл – он же сам и растаскивал? Не. Это кто-то, кто ехал. Или из кафешки.

– Из кафешки! Мужик, который подбегал.

– А главное, я так и не поняла, что это за история с остановкой, то ли они захотели за мой счет ее отремонтировать? То ли что?.. Как-то непонятно. Если бы они поделили деньги – гаишники и дорожники? Нет. Ваня этот… Как он рукой махнул: «Езжай с Богом!» – Лена поджала губку и отвернулась.

– Шикардос-шикардос! – закричал Леонид. – Давайте за вас, Лена, за остановку! Ну как же хорошо! Леночка, у меня еще кальвадос есть! Шикарный кальвадос! Шикардос-шикардос!

Быстрое это «шикардос-шикардос» звучало как присказка, как отдельное что-то и производственное, вроде «как понял – прием». Если он произносил отдельно «шикардос», то мог автоматически добавить двойной шикардос.

– Дак, а знака там не было?

– Да не помню! В том-то дело. Могла прозевать спокойно. Я знак прозевала. Эта «камрятина» еще, я прямо представила такого… Баскакова… в ней. «Бэ-бэ-бэ» такого… «Я скэзэ-эл»… «никаких хлебопечек! В духовке стряпать будешь!» – басом изобразила Лена, и все засмеялись. – Бр-р-р, терпеть не могу… И в общем, я вижу этот поворот, уже вхожу… И понимаю, что копец… Ну и ка-ак меня ки-инет на встречку.

– Лена. Ты в рубашке родилась!

– Шикардос-шикардос!

– А меня опять потом ка-ак поведет, и, главное, я ничего сделать не могу. Вот тебе и полный привод!

– Леночка, полный привод выручает, пока не сорвешься… Как у сильных людей… Тянет до конца, а как сорвался – не поймать. Отдельный навык нужен. Газ нельзя бросать.

– Да я почти поймала. В том-то и дело! А потом снова… и эта остановка! И куча эта. Прямо как ладонь… кто-то подставил!

– Остановка! Лена, вы прелесть! Ха-ха-ха! Вот это сюжет! Менты с дорожниками бабки загребают на остановке! Даже нет! Таскают! – Он зашелся от хохота. – Слышь! Они ее таскают туда-сюда! На повороты ставят! Кормилицу. Ха-ха! Кино можно снять: «Кормилица»! Я Шнапсу в газету напишу! – крикнул Леонид, одновременно шарясь в широченном, похожем на изразец, телефоне: – О! Чернявского убрали.

– То есть они, смотри, – говорил он уже целенаправленно Лене, – они ищут поворот, привозят остановку… Ха-ха! Вызывают, погоди, Валер, подгоняют поливалку! Поливалку! Представь! Заливают дорогу, а потом ставят остановку! Четыре тысячи с одной машины – это сколько долларов? Так, какой курс сейчас? – Он слазил в изразец: – Ага… Тридцать девять. Четыреста баксов… С десяти тачек тысяча шестьсот!

– Да, Ленк… – свозь гвалт глядя на Лену, задумчиво сказала Подчасова, – конечно, дала ты… А если б на встречке?.. Подумать страшно.

– На ладно тебе, Галк! – вдруг улыбнулась Лена. – У тебя вообще машина сама поехала ночью.

– Как сама поехала? Шикардос-шикардос! – восхищенно округлил глаза Леонид.

– Взяла и поехала. У нас в Сибири автоматика. Галь, я расскажу? У нее механка. На скорости оставила. А машина на автозапуске. Ну и поехала.

– Как на запуске? А-а-а, – догадался Леонид, – мороз же! Ну да. Вот это да! Шикардос! Ну вы даете! А мы не ставим на запуск.

– Дак у вас тепло.

Леонид хлопнул кистями ковш в ковш:

– И представь, представь, Ген! Менты остановку притащили, асфальт залили, сидят в уазике караулят. Тут такая тачка врезается. Они туда: «Документы! Порча имущества!» А там нет никого! Шикардос! Скрытие с места дэтэпэ! Вот чижики! Лена, так они прямо сразу вам стали предъявлять? Про дэтэпэ?

– Ну да.

– Не спросили, как самочувствие, может, помощь нужна? Не, ну какие суки!

– Нет, ну они видят. Я же сижу, нормально. – Лена тоже думала о холодке того разговора, но сейчас почему-то стала защищать ребят.

– Да в Америке вас бы успокоили сначала и в чувство привели…

– Да ладно тебе, Лень, – резанул Бузмаков, – успокоили, а потом такого штрафака бы впаяли, что… – Махнул рукой.

– Бузя, не бузи! Ты гонишь!