Пронзая ткань времени

– Это ты напрасно. Надо свой луг косить вовремя! А то жена в конце концов сделает тебя рогоносцем, – рассмеялся крестьянин, тоже приложившись к кружке. – Будешь потом гадать, на кого твои детки похожи.

Парень совсем загрустил.

– Да если я без денег приеду, ни о каких детях даже разговора не будет. Англичанам лучше платят, чем нам, и вовремя, – с некоторой обидой сообщил он. – Оружие у них лучше, да и командиры с головой. Не то что наши.

– Это ты напрасно говоришь, – добродушно отозвался его старший товарищ. – Как сказал один мудрый человек, у соседской коровы вымя всегда кажется крупнее. Ты вот возьми нашего Ла Гира. Великий рыцарь, рубится, как лев, в битве ему нет равных. Но битвы проигрывает. А почему?

Он сделал паузу, мельком глянув на приближающуюся к городу кавалькаду всадников, и продолжил:

– А потому, что Господь оставил нас, обделил своей милостью. Нагрешили, вот и расплачиваемся.

– И то верно, – пригорюнился парень. – И что же теперь делать?

Он почесал подбородок с намечающейся бородкой. И добавил, понизив голос:

– Ко мне недавно тетка приезжала. Так вот она рассказывала, что Господь смилостивился и послал Деву спасти Францию. Может, правда? Как вы думаете?

– Я тоже слышал, – согласился крестьянин, слегка распустив пояс. – Придет Дева и сокрушит крепости. И Франция возликует! Верно вам говорю. Подождать только надо.

Они чокнулись кружками, и вино привычно забулькало в глотках.

Между тем колонна рыцарей уже въезжала в ворота города. Один из них усталым движением руки снял шлем, и по плечам рассыпались волнистые кудри юной девушки. Ее утомленное, но одухотворенное лицо сразу притягивало к себе взгляд.

– Глянь-ка, девка в доспехах! – потрясенно воскликнул старший стражник.

Он такого никогда не видал.

Всадница скользнула по ним властным взглядом и тронула поводья.

– Это Дева! – вскрикнул молодой. – Боже мой, это сама Дева!

Он глубоко поклонился входящей в ворота города колонне и стал истово креститься.

– Я это сразу почувствовал! – взахлеб радостно причитал парень. – Вот оно, Божье благословение! Господь не оставил нас!

Он уже не ощущал холода, проникающего под кольчугу, ему хотелось сорваться с места и бежать, чтобы рассказать знакомым и вообще всем встречным, что сама святая Дева среди них. Парень жаждал верить в чудо, такое нужное его родине, и вот оно наконец перед ним. Он уже устал ждать, поэтому поверил в него мгновенно и безоговорочно.

Стражники не обратили внимания на ворона, который, устроившись неподалеку, степенно прохаживался, поглядывая на въезжающих в город рыцарей…

– Вот они горазды пить, – удивился Майкл, рассматривая на экране изображение компании у ворот.

– А что ты удивляешься, – заметил сидевший рядом Джонни. – Это же винный край. Сам Франсуа Рабле здесь родился. Человек, любивший выпить до дна, – так, кажется, он о себе говорил.

– Мальчики, не отвлекайтесь на вино. Сопереживание – вещь хорошая, но отслеживайте ситуацию. Напоминаю, что нужно своевременно уловить расхождение с историческими событиями, чтобы вовремя подправить ситуацию, – одернула их зашедшая в кают-компанию Кэти.

– Не волнуйся, мы с Жанны глаз не сводим. Сейчас они поехали на постоялый двор. Все, как положено. Пусть отдохнут. После такого долгого пути это естественно…

Холодный ветер вяло шевелил королевский стяг над одной из башен замка короля. В его окнах, несмотря на еще не позднее время, горел свет – шло заседание королевского совета.

Молодой король Карл скучал. В свои двадцать шесть лет он уже разуверился в жизни. Скрытность, зависть, непостоянство владели его душой. Поражение за поражением преследовали Карла. Некоронованный король, он не верил в себя. Его в народе называли дофином – принцем, и изменить отношение к себе молодой человек мог только официальной коронацией. Но и Париж, и, главное, Реймс находились далеко в глубине вражеской территории, и провести там официальную коронацию было за пределами его возможностей. А значит, он так и останется для своего народа дофином.

Карл слушал членов королевского совета, и тоска не покидала его. Отборные английские войска, отряды лучшей армии мира, стягивались к Орлеану, стальной петлей охватывая пока еще верный ему город. Орлеан имел стратегическое значение, и до его падения, по мнению королевских советников, оставались считаные недели. И это означало крах французского королевства.

Никто не мог предложить Карлу надежного выхода из сложившейся ситуации. На деморализованное множеством поражений войско положиться было нельзя.

Король посмотрел на дородного Жоржа де Ла Тремойля – члена королевского совета. Тот рассказывал о приближающейся катастрофе под Орлеаном, и Карл молча ненавидел его. Раздражение короля подпитывалось еще и тем, что он вынужден был занимать у толстяка деньги, и эта зависимость его тяготила.