Пропасть

Конвой представлял собой уникальное зрелище (читатель может усомниться, но я готов поклясться чем угодно в правдивости каждого своего слова). Несколько пьяных небритых рыл, практически не обращали на меня внимания, будучи заняты куда более важными делами — они всё время цепляли шнырявших по поезду торгашей, продававших мороженое, пиво и прочую снедь. "Дай-ка нам мороженого!.." — "Да ты чё одно суёшь — мы чё его, по очереди облизывать будем?!.."

"Да я ещё не наторговал ничего!"

— "Ты не выёбывайся, мать твою ёб — а то мы щас наизнанку вывернем!.." "Эй ты — дай пива! Больше дай!.."

И так — всю дорогу. Занятие это было настолько увлекательным, что лишь довезя до КПЗ, один из них, спохватившись, спросил у меня: "Ах да — как твоя фамилия-то?.."

Как я потом убедился — они не были оригиналами. Пьянство для ментов Орловщины (любого района) — норма жизни. Уверен, что и в других областях дело обстояло не лучше. Вообще, за те неполные два года которые я пробыл на свободе, в системе МВД произошли заметные перемены к худшему. Милиция, в отношении дисциплины, здорово опустилась. Опустевшие-было при Горбачёве тюрьмы (то бишь — следственные изоляторы) теперь были набиты битком. Кормили зэков скверно, обращение было паскудным. Когда мне говорят что-то про 1937 год, я не спешу ахать и охать. Для людей простых и небогатых, тридцать седьмой год был во времена "позднего" Ельцина. Насчёт Путина и Медведева — не знаю, при их власти мне сидеть не приходилось (сомневаюсь, что стало полегче. С чего бы?), но насчёт второй половины девяностых годов — никаких преувеличений. В камерах, рассчитанных на 8 человек, находилось, как минимум, двадцать. И всё население этих камер, подпадало под одно краткое определение — нищета. До 90 % этих людей, сидели за мелкие кражи (например — за банку огурцов, или шмат сала). У новичков даже ленились спрашивать: "По какой статье?" Говорили: "Как все?" — "Ага." "Понятно…"

В нашей камере, из двадцати человек, был лишь один, обвиняемый в убийстве — парень двадцати двух лет, который, после пыток, имел седые виски и жил на таблетках. Конечно, его могли бы и не пытать — если бы существовали доказательства того, что убил именно он. Но в том-то и дело, что доказательств не было. А работать менты не любят. Пытать — оно проще. К нашему сокамернику, главным образом, применялась пытка под названием "плавание". Суть её заключалась в том, что человека ложат грудью на край стола, головой вниз. Кто-нибудь из истязателей, потяжелее, садится ему на спину. Таким образом, грудная клетка, на которую давит вес одного из палачей, врезается в край стола. И, в таком положении, под давлением, человека медленно спускают вниз — так, что грудь и живот (от ключицы до паха) "проезжает" (напомню — под давлением) по краю стола. В том числе и область сердца (на это в основном и расчёт). Пытаемый, при этом, нередко теряет сознание. До смерти дело обычно не доводят (не из гуманности — просто придётся потом нового "подозреваемого" искать, канитель дополнительная). Но если всё же помрёт ненароком — невелика потеря. Мало ли у нас в тюрьмах умирают от "сердечной недостаточности"?

Обвиняли нашего сокамерника, сначала в убийстве двух человек. Ему реально светило пожизненное заключение. Но потом, где-то в области, был арестован некто, признавшийся в убийстве одного из этих людей. Воспрявший-было духом парень, совершенно всерьёз стал надеяться, что найдётся ещё кто-нибудь, кто возьмёт на себя второй вешаемый на него труп. Но — чудеса редко происходят. Получил он, в конечном счёте, десять лет — и ушёл с ними на зону. А кроме него, на всю камеру — ни одного обвиняемого (я уж не говорю — реально виновного) в убийстве, или изнасиловании.

Как сейчас помню 19-летнего пацана, который, перебрав самогонки на чьей-то свадьбе, зашёл в чужие сени. Именно в сени — сам дом был заперт на замок. Ну что может валяться в незапертых сенях? Взял он там сломанную дрель и игрушечную машину — для маленького брата. Вот за это его и арестовали. Он всё не верил, что его "закроют" — у нас ведь генералы жалуются что служить некому, а ему как раз возраст подошёл в армию идти. Надеялся, что дадут условный срок — и в армию отправят. Обещал, что после суда мне передачку сделает: сала, помидор — в общем, что в их деревенском хозяйстве найдётся (он был из Залегощинского района). Я не старался его разуверять — зачем огорчать человека? Ещё чего доброго, в петлю полезет! Да и была у меня мыслишка — а вдруг и впрямь удастся ему со срока соскочить? Чего в жизни не бывает?..

Поехал хлопчик на суд, в свою Залегощь. Через несколько дней, во время раздачи обеда, баландёр (зэк, раздающий пищу) подозвал меня к "кормушке" и тихонько шепнул что такой-то (была названа фамилия залегощинца) сидит в такой-то камере (в которой находятся уже не подследственные, а осужденные). Дали ему три с половиной года. Разумеется, зоны. Передаёт мне привет.

Оно и понятно — если таким давать условные срока, то что ж делать с теми, кто ворует у государства миллионы?..