Прощай, грусть! 12 уроков счастья из французской литературы

Ночью события принимают дурной оборот. Приезд такого богатого человека в деревню, очевидно, взбудоражил его мать и сестру. Они грабят путешественника, до смерти забивают молотком и бросают тело в реку. На следующее утро приезжает его жена, которая сообщает им, кто он такой. Мать вешается, а сестра топится в колодце. (Чудесно, Камю, искреннее спасибо.) Мерсо нравится эта история. Он приходит к выводу, что путешественник получил по заслугам – нельзя так шутить над людьми. На этом рассуждение Мерсо заканчивается, но его мысль понятна: в каком-то смысле путешественник (который во многих отношениях «посторонний» и, возможно, тот самый «посторонний» из заглавия романа) был наказан по делу. Он хотел похвастаться и даже слегка унизить собственную семью. Хотел показать, что теперь он лучше них. С другой стороны, по-настоящему страдают его жена, мать и сестра, которые остаются с ужасом этой трагедии (и не могут ее пережить). Грех путешественника в высокомерии. Но каяться приходится другим. Мерсо, казалось бы, лишенный способности к сопереживанию и реального нравственного стержня, этого не понимает. Он сочувствует только мужчине, которого убивают, и считает, что тот сам во всем виноват.

Мерсо похож на серийного убийцу из современного телесериала: отстраненный, ироничный, озадаченный. Он приходит на собственный суд и говорит полицейскому, что нисколько не волнуется, а просто хочет понаблюдать за процессом. (Да, Мерсо, но судят ведь тебя!) На суде Мерсо больше думает о том, придется ли ему признать, что он равнодушен к собственной матери, а не о том, виновен ли он в убийстве. (С этим Мерсо так и не примиряется.) С особенным оживлением он рассказывает о стороже, с которым пил кофе и курил, вместо того чтобы сидеть у гроба матери. На свидетельской скамье сторож начинает волноваться, когда понимает, что присяжные и остальные присутствующие на суде не одобряют того, что он попустительствовал Мерсо. Они вместе пили кофе и курили! «Старик сказал смущенно: „Я знаю, что поступил неправильно, но я не решился отказаться от сигареты, которую господин Мерсо предложил мне“».

В этот момент в тексте впервые появляется слово «посторонний». «Да, господа присяжные учтут это обстоятельство, – говорит прокурор. – И они сделают вывод, что посторонний человек мог предложить кофе, но сын должен был отказаться, а не распивать кофе у гроба матери, давшей ему жизнь». Позже озвучивается еще более ужасное свидетельство об отношении Мерсо к миру: «Господа присяжные заседатели, на следующий день после смерти своей матери этот человек купался в обществе женщины, вступил с нею в связь и хохотал на комическом фильме. Больше мне нечего вам сказать». С точки зрения современных читателей любопытно, что единственным «незнакомцем» или «посторонним», упоминаемым в романе, оказывается человек, который предлагает Мерсо кофе. Камю специально не говорит однозначно, кто на самом деле посторонний. Может, Мерсо? Или араб? Или случайный человек, который предлагает вам кофе на похоронах матери, а затем доносит на вас, потому что вы его выпили?

Что экзистенциализм Камю сообщает нам о счастье? «Мама нередко говорила, что человек никогда не бывает совершенно несчастен», – говорит Мерсо. Он приходит к выводу, что согласен с ней, поскольку его якобы «кошмарная» жизнь в тюрьме не так ужасна, как ожидалось, и он находит утешение в таких мелочах, как луч света и синева неба. Порой у меня возникает мысль, что на самом деле это роман об умении человека не терять надежду. Обрести надежду под силу даже таким безнадежным и безнравственным людям, как Мерсо. Но в нем обычно видят провозвестника погибели, и люди в большинстве своем считают, что хорошим человеком может быть лишь тот, кто живет совсем не так, как Мерсо, и что лишь такому человеку уготовано счастье.