Прощай, грусть! 12 уроков счастья из французской литературы

Однако, несмотря на маленькую деталь, состоящую в том, что Мерсо – расист и убийца, мне нравятся некоторые аспекты его мировоззрения. Он говорит без обиняков. Он Ларри Дэвид[52] Французского Алжира середины XX века. Когда после оглашения смертного приговора к нему приходит негодующий священник, они беседуют о том, не стоит ли впустить Бога в свою жизнь, даже если раньше ты в него не верил. Священник, судя по всему, намекает, что накануне казни на гильотине можно и поверить в Бога, ведь терять все равно уже нечего. Мерсо еще не знает, удовлетворили ли поданное им прошение о помиловании, и священник уверяет его, что тоже не располагает никакой информацией и пришел к нему вовсе не потому, что прошение отклонили. Как бы то ни было, говорит священник, дело не в том, что Мерсо приговорен к смерти, поскольку к смерти приговорены все. Забавно, но у Мерсо другое мнение. Одни приговорены к смерти, просто потому что появились на свет. Других же совсем скоро ждет гильотина: «Но я прервал его, сказав, что это совсем не одно и то же и, уж во всяком случае, всеобщая обреченность не может служить для меня утешением». И это действительно так. Да, все рано или поздно умирают, но, когда стоишь на пороге смерти, от этого не легче. Напоследок L’Étranger, судя по всему, дает нам понять, что, приняв «ласковое равнодушие мира», мы станем счастливее и перестанем столь остро ощущать одиночество. Это несколько удручающий посыл, который вряд ли можно считать настоящим ключом к счастью. Именно поэтому в моем рейтинге счастья Камю занял последнюю строчку.

Интересно, что из всех писателей, упомянутых в этой книге, Камю кажется самым добрым, приятным и приспособленным к жизни в обществе. Возможно, это говорит, что интерес к футболу, а не к проституткам делает человека лучше. Но все же именно Камю создал самого жуткого персонажа. Как провести черту между Мерсо и Камю? Камю назвал своего героя «единственным Христом, который нам нужен», имея в виду, что Мерсо, по крайней мере, был человеком, готовым встретить смерть. Мерсо рассказывает, как однажды его отец пошел смотреть на казнь и как потом ему сделалось дурно, и это реальная история из жизни отца Камю. Очевидно, Камю не мог отделаться от воспоминаний о ней. Несмотря на очевидную вину, отсутствие раскаяния и явную черствость, в Мерсо тем не менее есть какая-то странная привлекательность. Камю объяснил ее его предельной честностью: «Я вижу в нем кое-что положительное, и это то, что он вплоть до самой смерти отказывается лгать». Да, возможно, Мерсо – убийца, преступник и расист. Но у него есть принципы. Он никогда не притворяется тем, кем не является. Камю, похоже, намекает, что лицемерие и отрицание вины – более тяжкие преступления. В 1948 году один мужчина попытался оправдаться в убийстве с помощью Камю. Он заявил, что пребывал под влиянием романа. Камю попросили ответить на это, и он сказал, что считает своей задачей «не обвинять людей, а постигать их».

Именно поэтому я обожаю Камю и, резко осуждая всех остальных писателей за сифилис, готова закрыть глаза на его склонность к распутству. Он был исключительно дальновидным человеком, который отказывался мириться с тем, что в споре нужно выбирать одну сторону и что в мире есть хоть что-то однозначное. Его идеи о том, что на самом деле значит быть «посторонним», повлияли на мое отношение к «французскости». Мне нужно было освоиться в том промежуточном пространстве, которое любит исследовать Камю. Я поняла, что момент, когда я наконец почувствую, что «закончила изучать французский», «стала француженкой» или каким-то образом дошла до конца этого пути… этот момент не настанет никогда. Вместо этого «французскость» должна была стать тем, с чем я живу и во что погружаюсь, а не тем, чем я пыталась проникнуться и стать. Возможно, главный урок Камю – настоящее доказательство счастья: человеку свойственно чувствовать себя посторонним, и чем комфортнее нам в этом статусе постороннего, тем легче освобождаться от него и налаживать связи с другими людьми.

История о смерти Камю словно взята из романа, который он мог бы написать. Он погиб в автомобильной аварии. В кармане его пальто нашли неиспользованный железнодорожный билет. Он собирался сесть на поезд, но его друг и издатель Мишель Галлимар предложил ему вместо этого поехать вместе с ним на машине. Галлимар умер через пять дней после аварии.

Этот эпизод тоже повлиял на мое отношение к Камю. Да, он понимал, как сложно быть человеком, как нереально сложно быть счастливым, добродетельным и свободным. Подозреваю, что часто Камю бывал довольно угрюм и неприятен, как и многие писатели, о которых я рассказала. Но при этом он был человеком, предпочитавшим поехать с другом на машине, чем путешествовать в одиночку на поезде. И это хороший человек.

Заключение

Счастье – это не чувствовать, что нужно притворяться французом