Прощай, творение

И Габи легко воспроизводит образ дерева с плодами человеческих черепов, с вечными и золотыми листьями, означающими непрерывное умирание. Габи и сама появляется в иллюзии, она сидит на толстой ветви, срывает один из черепов, держит в руках. Он теплый, внутри него горит огонь чьей-то души.

Айслинн стоит под деревом, задирает голову и смотрит на Габи без ненависти, только с усталостью и болью. Тушь у нее потекла, помада размазалась. Этот жуткий, клоунский макияж, впрочем, удивительным образом подчеркивает ее красоту, будто она подсвечивается этим контрастом.

Габи вертит в руках череп, касается пальцем края глазницы, проводит, очерчивая контур.

- Айслинн, - говорит Габи. - Я не хочу делать тебе больно. Я знала тебя, пусть и не так уж хорошо. Я знаю, что ты не плохой человек, что ты не чудовище. И не стала им, потому что ты одна из всех пытаешься разрушить мир не из страха, а из-за любви.

Габи протягивает череп Айслинн, и она берет его, а потом бросает, будто обжегшись. Череп разбивается в пыль.

- Я тоже плохой человек. Я убивала этих людей. Тоже.

- Но ты еще способна понять, Айслинн. Гуннар и Раду не способны. Я люблю Раду больше всех на свете, но он не способен понять, почему плохо уничтожить жизни миллиардов людей. А ты способна. Потому что ты лучше всех усвоила урок вашего Учителя. Он не хотел, чтобы вы убивали или умирали из-за него. Он хотел, чтобы жизнь продолжалась и без него, он надеялся, что вы сумеете его отпустить. Но даже когда вы ошиблись, он не перестал любить вас.

- И что? Чего хочет он, Габи? Чтобы его оставили в покое?

- Я думаю, он все прекрасно знал, когда передавал свое заклинание тебе. У него была сила предвидеть будущее, и он знал, где и как все закончится. Он дал тебе заклинание не для того, чтобы ты использовала его для уничтожения мира. Он дал тебе заклинание, потому что оно поможет уничтожить Шаула. Исправить все ваши ошибки самим. Даже если это будет стоить нам жизней, Айслинн.

- Уничтожить Шаула? - спрашивает Айслинн.

- Есть способ, милая. Помоги нам. Ты нужна, ты очень нужна. Поехали с нами, будь со своей семьей, когда все закончится. И сделай то, чего Тьери хотел бы по-настоящему. Ты ведь знаешь, что он не стал бы вынуждать тебя становиться чудовищем ради него?

- Ты спрашиваешь, Габи? - говорит Айслинн недоуменно.

- Я ведь не знаю его так хорошо, - пожимает плечами Габи. А потом Айслинн вдруг ревет, громко и некрасиво, как маленькая девочка. Она опускается на землю, обхватывает руками колени.

- Не стал бы, - говорит она сквозь слезы.

И Габи отпускает ее, и вот Айслинн уже сидит в коридоре, у стены, исписанной буквами странного языка.

Габи запускает руку в карман, берет конфету, разворачивает ее и откусывает кусочек. Награда за успешно выполненное задание.

Она подходит к Айслинн, садится рядом.

От Айслинн пахнет травами, резко и усыпляюще. Наверное, этот запах, казалось бы, неощутимый издали, и заставил людей уснуть. На колдунов он, тем не менее, не действует. Видимо, чтобы Калеб не прикорнул в уголке вместо того, чтобы строить из себя Джимми Джонса.

- Где заклинание, которое оставил тебе Тьери, Айслинн? - спрашивает Габи мягко. Айслинн поднимает голову вверх, смотря на символы, написанные ее собственной кровью.

- Вот оно, - говорит Айслинн. А потом она начинает рыдать еще горше, и Габи обнимает ее. Именно в этот момент буквы у них над головами вспыхивают и сияют мучительным алым, какого Габи никогда прежде не видела.

Глава 22

Когда Габи и Раду исчезают в золотой пыли, будто их и не было, Франц оборачивается к Гуннару. Гуннар выглядит еще более сосредоточенным, чем обычно.

- А мы? - спрашивает Франц.

Лишь через некоторое время Гуннар удосуживается ответить.

- А что мы? Пойдем и посетим филиал нашей работы в Будапеште и посмотрим на людей, которые так и не сумели поймать девочку-подростка и одержимую медсестру за столько лет.

Гуннар оборачивается к Ливии, спрашивает:

- Итак, Шаул, пребывая в физическом теле, использует его, как сосуд, значит и магию творит через него?

- Да, - говорит Ливия. - По крайней мере, он был вполне себе материален, когда излечил Тьери, если помнишь.

- Значит, - говорит Франц. - Мы отправимся за веществом, которое заблокирует его магию.

Он не может себе признаться в том, как сильно волнуется за Габи и даже за Раду. И, конечно, за Айслинн. А в некотором роде еще и за Калеба. Все эти люди Францу не чужие, как не чужие они Гуннару, сколько бы Гуннар этого не скрывал.

Кристания разрешает им принять душ. Гуннар, разумеется, идет первым, а Франц в это время сидит, стараясь не показываться никому на глаза, в гостиной. Через некоторое время в дверях появляется Адам.

- Может быть, желаете чаю?

- Нет, спасибо, - говорит Франц. - Благодарю.

- Тогда, может быть, желаете объяснить мне, что происходит?

Адам садится на край кровати. Он не выглядит мертвецом, хотя и чрезвычайно бледен. Скорее пугающим в нем кажется то, что детали его тела не соответствуют одна другой. В нем будто бы нет природной гармонии цельно созданного организма.