Прощай, творение

Калеб понимает, что легчайшим движением мысли, он может оказаться на всех телеэкранах мира, работающих и нет. Он понимает, что видит и знает поименно всех, всех этих людей перед телеэкранами. Что каждый из них будто соединен с ним невидимым каналом. Калеб может оказаться и на всех радиоволнах, и его голос чувствует людей, слышащих его. Он видит всех одновременно: семьи перед телевизорами, людей в спортивных барах, скучающих на работе охранников, домохозяек, закинувшихся валиумом, детей, оставленных дома ушедшими в ресторан родителями - им нет числа. Дальнобойщики, слушающие радио, чтобы не заснуть, включившие радио от скуки на ночном дежурстве, подростки, решившие уединиться и заглушить издаваемые ими звуки с помощью музыки.

Всех их Калеб чувствует, их миллионы. И Калеб говорит:

- Зрители и слушатели! Вот и настал день последнего искупления.

И Калеб знает, что может без труда передать им веру в свои слова, заставить их поверить любой глупости, которую он исторгнет из себя.

- Кем вы были все это время? Что вы делали со своими жизнями? Задайте себе этот вопрос. Правильно ли вы жили, родные и близкие, братья и сестры? В согласии ли вы были сами с собой? Нет ли внутри вас несчастья, которое делает вам больно каждый день и час? Кто вы такие?

Внутри Калеба вот есть несчастье, и делал он все неправильно, и злость в нем цветет от того, как фатально он везде ошибался. Сейчас Калеб понимает это ясно, он впервые чувствует полную осознанность. Впервые между тем, кем Калеб видит себя и тем, кем он является, нет никакого самообмана. Впервые они равны.

Калеб знает себя самого и ему кажется, будто знает он и всех людей, принадлежащих ему сейчас. Калеб чувствует, как трепещут их сердца, как глаза их обращаются внутрь их душ, выискивая там пятна черноты, которые всякий найдет.

- Зачем вы? Что вы сделали с великим даром, который предоставил вам Господь?

И говоря "Господь", Калеб перестает обманывать себя, наконец, до самого конца. Он прекрасно знает, что лжет - Господь здесь не причём. Господь дал этим людям жизни не для того, чтобы Калеб отбирал их. Не для того, чтобы люди были несчастны, но для того, чтобы они были счастливы.

Калеб, наконец, понимает все, но снова лжет. Как это иронично.

- И, наконец, что вы должны делать, чтобы стать счастливыми? У меня есть ответ на этот вопрос. Он очень прост.

Сейчас он скажет - смерть. Смерть, вот ответ. Выпейте горсть таблеток, выходите на балкон и сделайте главный решительный шаг, свяжите петлю, возьмите острый-острый нож, накиньте на голову пакет. Вы прекрасно знаете, что делать. Калеб уже знает, что именно скажет, но не успевает.

Он слышит, как кто-то насвистывает колыбельную. Звук исходит из реального мира, потому что ничто внутри огромной сети коммуникаций не в силах Калеба прервать. Колыбельная простая и милая, это "Тише, маленький крошка", давным-давно знакомая Калебу.

Тише, маленький крошка, не говори ни слова, мама купит тебе пересмешника.

Кто-то насвистывает эту мелодию невероятно нежно, ласково, так что в сердце почти щемит. И на самой нежной и певучей ноте, Калеб чувствует, в ту же секунду, резкую боль в горле. Она отвлекает его, не дает закончить, хотя, в сущности, ничего и не значит. Его не убить этим.

Калеб чувствует, как дробится его позвоночник, он знает, что с этим звуком голова отделяется от тела. Зрение возвращается не сразу. Калеб даже не понимает, что он снова оказывается в реальности, потому что не чувствует своего тела. Совершенно не чувствует. Саднящей болью в шее прерывается абсолютно все. Голова кружится, будто он летит или мертвецки пьян.

А потом Калеб понимает, что ничего не видит просто потому, что глаза у него закрыты. Открыв глаза, Калеб видит Раду. Руки и лицо у него в крови. А потом Калеб видит собственное обезглавленное тело, истекающее кровью.

- Это была очень страстная речь, - говорит Раду приветливо. - Я даже дослушал почти до конца, рука не поднималась на такого прекрасного оратора.

- Что... что ты сделал?! - кричит Калеб. То есть, думает, что кричит. Он не в силах издать ни звука. Раду ставит его на одну из стоек с магнитофонами, так что Калеб прекрасно видит собственное обезглавленное тело, и один из компьютеров, который все еще транслирует его в праздничном костюме, улыбающегося своим зрителям. Телевещание всегда немного запаздывает, он где-то об этом читал.

Губы Калеба на экране произносят:

- Ответ прост...

И изображение замирает, Калеб на нем остается неподвижным.

Раду садится на колени перед его обезглавленным телом. Как странно, видеть собственное тело, думает Калеб, как булькает кровь. Будто зарезанная индейка, вот на кого Калеб сейчас похож. Раду продолжает насвистывать песенку, он заносит серп над телом Калеба, и Калебу снова хочется кричать, но он снова не может.