Прощай, творение

А потом Раду оборачивается к нему, смотрит задумчиво, улыбается. Отбрасывает серп и разрывает на Калебе рубашку. Он даже не касается кожи Калеба, лишь проводит пальцами над ним, но шрам под этим так и не случившимся прикосновением расходится, обнажая кость, скрывающую внутри магию. Как она выглядит, что это такое, думает Калеб с каким-то отстраненным любопытством. Умирая так он, по крайней мере, увидит, что у каждого колдуна скрывается внутри. Разве не об этом он мечтал, будучи еще человеком? Раду запускает руку в его грудину, и соприкасается с проводом, в этот момент Калеб видит на экране уже не себя, а Раду. Раду говорит, улыбаясь:

- Ответ прост, но каждый должен найти его сам. Берегите себя и спокойной ночи.

И именно в этот момент, Калеб даже не чувствует боли, его сознание начинает угасать, будто он действительно засыпает. Калеб пытается рассмотреть, что вытаскивает из него Раду, но картинка тает перед глазами. Он так и не успел сказать этим людям главного.

Калеб успевает подумать только о том, что ему жаль не найти правильной предсмертной мысли. А потом что-то окончательно гаснет в нем, выключенное навсегда.

Глава 24

Габи держит на руках куницу, уговаривая ее превратиться обратно. Артем вздыхает, наблюдая за этим жалким зрелищем.

- Никто больше тебя не ищет, Раду, - говорит Габи. - Не думаю, что тебя вообще кто-то искал. Люди, конечно, видели твое лицо, но это единственный раз, когда ты не сделал ничего противозаконного. Кроме того, не думаю, что репортеры ждут тебя в Аменти.

Куница смотрит на нее глазами, похожими на блестящие бусинки, а потом сворачивается у Габи на руках. Артем говорит:

- Все еще отказывается, да?

- Ага, - говорит Габи. - Гуннар сказал, что они посадят его в тюрьму, где не будет ни книг, ни телевизора за инцидент с телевизионной сетью. Теперь он боится. Как превратился в машине, так и не хочет обратно.

Одной рукой Габи поддерживает куницу, а другой достает из кармана очередной "Moon Pie" с маршмеллоу. Артем полагает, что Габи съездила в Америку не зря хотя бы потому, что привезла с собой целый пакет странных сладостей, которые с удовольствием уплетает до сих пор, не всегда готовая поделиться.

Габи и Раду вернулись вместе с Айслинн обычным, человеческим способом. Габи, разумеется, легко могла предоставить в аэропорту все нужные документы, даже если у нее их не было.

До их звонка из аэропорта, Гуннар молчал по поводу успеха или же неудачи задания, Раду и Габи выполняемого. Вот же у человека дурной характер, думал Артем, нет бы сказать, где они и все ли у них получилось. Интересно, как Гуннара вообще терпел его кабал?

Словом, почти двое суток они провели в ожидании. Ливия бесконечно повторяла последовательность действий в грядущем ритуале и заставляла всех учить Слово Мир из заклинания Тьери, Гуннар демонстрировал свой дурной характер, Франц пытался понравиться Кристании, а Кристания переживала за своего Учителя и сестрицу, совершенно безразличная к неловкому флирту.

А Артем, не знающий, куда приткнуться, чувствовал странное, всепоглощающее волнение. Оно нарастало, как волна и угрожало накрыть его с головой. В конце концов, Габи и Раду привезли Айслинн, и Артем, увидев ее в коридоре, издал довольно-таки позорный, писклявый вскрик радости.

Айслинн ему очень нравилась, вовсе не хотелось бы, чтобы она оказалась злодейкой или же умерла. Хотелось, чтобы Айслинн была с ними. Калеба рядом не было, и заметив это, Артем отметил и бледность Айслинн, ее усталость и нездоровый вид.

Впрочем, с настроением у Айслинн, похоже, все было в порядке. Она сказала ему:

- Здравствуй, Артем. Рада тебя видеть, милый. И рада, что ты тоже рад.

- Красивые слова от красивой женщины, - сказал Артем.

- О, боги, герой-любовник, брысь отсюда, - засмеялся Раду, отстраняя его, а Габи протянула Артему пачку карамелизированного арахиса "Крэкерджек" и прошла мимо.

Отчего-то Артему стало жалко Калеба. Чувство было совершенно иррациональное и в этом - почти неприятное. Калеб сам во всем виноват, но, как и любое существо, наверное, тоже боялся и страдал. Смерть всех уравнивает, такая уж она штука. Наверное. Впрочем, думал Артем, скоро он возможно об этом узнает.

Ночью, пытаясь заснуть в гостиной и слушая вздохи Франца, который так же не мог задремать, слушая мерное дыхание Гуннара, такое ровное, что по нему можно было отсчитывать время, слушая по-детски смешное сопение Ливии рядом, Артем думал, что, наверное, это имел ввиду его друг Антон, описывая когда-то, как вся его семья собирается на даче. Никогда-никогда прежде у Артема не было большой семьи, и он не знал, что это такое - быть причастным ко всем теснящимся рядом людям, ощущать с ними оглушительное единство.