Прощай, творение

- Кровь, кхм, крови моей, - говорит Франц. А потом добавляет что-то такое, от чего Артему хочется сжечь здесь все к чертям, а потом сжечь весь мир. Слово Франца вызывает в нем невероятную злость, которую он может сдержать лишь из-за того, что Слово просто звучит, как бы где-то далеко от него, не совсем здесь. Артем чувствует пресловутую красную пелену перед глазами, головокружение, зуд в руках, но как только последний звук угасает, все заканчивается. Надо же, какое у Франца Слово, а Артем думал нечто вроде "Наука" или "Прилежание".

Когда Кристания, закончив с серпом и ритуальной формулой, произносит свое Слово, Артем чувствует холод, невозможность пошевелиться, удушливый запах земли и сладкий - разложения. Чувствует спокойствие и грань забытья, к которой подходит так близко, как никогда.

Смерть, думает Артем, ее Слово - Смерть. Он сразу его узнает. Но вовсе не страшно, просто очень холодно.

Габи берет серп, улыбается, потом подмигивает Артему. Она взрезает кожу, прямо сквозь майку со смешными щенятами, вывалившими розовые языки.

- Кровь крови моей, - говорит она, а потом Артем слышит что-то вроде смеха. И чувствует радость от успешного обмана, которую прежде не чувствовал никогда, будучи довольно честным молодым человеком. Артем слышит сладость лжи, именно слышит, не чувствует. Все ощущения мешаются, становятся неразличимыми, хаотически первозданными.

Когда Габи замыкает круг, Артем ощущает, как независимые потоки их магии сливаются, словно ручьи впадают в Океан. Жаркая магия Артема и мучительно-холодная магия Кристании, жесткое звучание Слова Гуннара и мягкие переливы Слова Габи, все становится единым, образует причудливый коктейль. Ливия говорила, что ритуал этот требует от участников предельной открытости. Что они говорят свои Слова вслух, что их магия сливается, и это куда более личное переживание, чем все, что Артем может себе представить.

И правда, то, что происходит невероятно лично. И хотя они полностью одеты, Артему кажется, что все перед ним обнажены, и он сам обнажен. Что безо всякой защиты остались не их тела, а их души, главные их составляющие. Артему кажется, будто бы он видит нити, соединяющие Учителей и их учеников. Нет, не нити, а будто бы живые сосуды, красные, бьющиеся не кровью, а чем-то гораздо более важным.

И впервые Артем понимает, как сильно он на самом деле любит Ливию, как много она значит для него. Они составляют друг друга, и он - неизменная ее часть. Они так едины, что Артем никогда толком не замечал этого, как не замечал собственное сердце, когда еще был человеком.

Артем боится утонуть в этих новых ощущениях. Несмотря на то, что он вскрыл шрам, магия не уходит, кажется, ее не становится меньше. Наоборот, будто бы она прибывает, сливается с магией остальных и наполняет его легкие, будто он дышит магией.

Артем закрывает глаза, а когда открывает, то видит прозрачные, чуть переливающиеся радужным отблеском волны, которые накрывают их всех. У Артема создается впечатление, будто он может дышать под водой.

Будто они стоят на дне океана, а над ними должны проплывать большие рыбины и большие корабли. Артем пьян, пьян или удолбан, он с трудом понимает, где он сейчас и что делает.

Наконец, он находит в себе силы посмотреть на Шаула. Лицо у Шаула восхищенное, он любуется и будто бы видит то, чего даже они представить не могут.

- Как красиво, - говорит Шаул. В голосе у него слышится восторг. - Невероятно, мои колдуны. Это просто невероятно. Я так долго решался, думая, что это страшно, мне понадобилась тысяча лет, но теперь я не отступлю.

Прозрачные волны магии переливаются разными цветами. Когда Артем видит отблеск черного, он знает - это Слово Кристании мешается с другими. Его собственное Слово, это красный. Слово Габи - желтое и яркое, а Слово Ливии - звеняще-белое, это знание инстинктивно, Артем не может его обосновать. Он знает, что есть и другие цвета, не принадлежащие им. Это отголоски магии Учителей их Учителей, тянущиеся от самого первого колдуна на земле.

Шаул смотрит на Ливию, улыбается ей нежно и ласково.

- Так ты это сделаешь? - спрашивает он.

И Ливия говорит:

- Я это сделаю.

Артем чувствует, что она плачет, хотя и не смотрит на нее. Между Ливией и Шаулом будто происходит неслышимый остальным разговор.

- Я знал, что ты поможешь мне, - шепчет Шаул за секунду прежде, чем Ливия говорит его Слово. А после нее Слово повторяют и все остальные. Оно оказывается вовсе не таким, каким Артем учил его, вслух оно звучит совершенно по-другому, чем Артем представлял. И в нем есть все, абсолютно все. В нем есть все, что Артем чувствовал в их Словах и намного-намного больше. Все, что Артем вообще когда-либо чувствовал. Его лучшие и худшие минуты. Артему кажется, что он несется на волне в самое сердце мира, в то место, где свои корни берут языки человеческие и пирожные "Твинкис", золото и смерть, шариковые ручки и древние цивилизации, лягушки и короли. Словно Артем видит тот колодец, из которого выходит все, что ни есть в мире.