Прощай, творение

Так все и закончится. Для нее, не для мира. Когда ей было пятнадцать, давным-давно, восемьсот лет назад, Габи представляла себе конец времен. И не было там никакой Чумы, Войны, никакого Голода или Смерти. Только люди, ставшие, наконец, свободными. Если уж Великий Год и завершится, то это будет счастьем, а не трагедией. И уж точно не уловкой безумного духа. Они чуть не натворили таких страшных вещей от страха и отчаяния, а Шаул забавлялся, глядя на них.

Они с Раду и Кристанией сидят на поле в окружении коров. Габи чувствует слабость руки Раду и видит мертвенную больше обычного бледность Кристании.

- На что употребим наше последнее время? - спрашивает Габи. - Предложения? Просьбы? Идеи?

- Я хочу успеть, - говорит Кристания. - Добраться домой и увидеть Адама.

- Я хочу сходить в зоопарк, - говорит Раду.

- Я хочу устроить какое-нибудь Шоу, пусть даже не особенно Великое.

- Если успеем, - говорит Раду. - Теоретически можем совместить. Кристания возьмет Адама, пойдем в зоопарк, а там и шокируешь благодарных зрителей чем-нибудь особенным.

- Иллюзией вырвавшихся из клетки львов, - рассуждает Габи. - Которые ставят "Лысую Певицу" Ионеско. Наша жизнь, как и мой театр, абсурдна, смешна, ничтожна и несчастна.

- Это же неправда, - говорит Раду.

- Это цитата.

Они смеются, и Габи чувствует, как слабость очередной волной накатывает на нее. А ведь им еще добираться до Будапешта.

- Я люблю вас, - говорит она. Нет, оказывается, все это не очень страшно. У нее были сотни прекрасных лет, да и хватит с нее по большому счету.

- Я люблю вас, - повторяет Раду. И Кристания, подумав, говорит то же самое, хотя и чуть менее сентиментально. Прислонившись головой к Кристании и взяв за руку Раду, Габи чувствует тепло, от которого отступает даже слабость.

Ничего не будет болеть, а жизнь она прожила прекрасную. Могла ли она мечтать, гуляя когда-то по лесу, что проживет такую удивительную жизнь?

Габи целует Раду, чувствуя, как холодны у него губы. Он обнимает ее, прижимает к себе, и ей хочется заплакать вовсе не от страха и даже не от грусти, а от нежности к нему. Габи трется носом о кончик его носа, и он гладит ее по голове, будто успокаивая, но на самом деле просто лаская.

- Оно того стоило, - говорит Раду.

- Что именно? - спрашивает Кристания.

- Все на свете.

Кристания смеется, а потом встает с необычайной легкостью, казалось не свойственной ей до этого дня. Печать близкой смерти делает ее красивее.

- Мы должны идти, а то Адам будет волноваться.

Ничто их не задерживает, Раду уже попрощался с братом и сестрами, необычайно нежно, хотя вроде бы просто обнял каждого из них. И все же Габи не хочется вот так покидать всех.

Именно в этот момент к ним подходит Артем. Он вовсе не бледен, выглядит, как и всегда - здоровым и жизнерадостным. Ему от смерти Шаула ни горячо, ни холодно. Он свою магию еще не изжил, его впереди ждет обычная жизнь. Части Ливии, которую она подарила Артему, хватит еще лет на семьдесят, а то и на восемьдесят.

Вот если бы Габи когда-то и создавала себе ученика, она отдала бы часть своей души какому-нибудь хорошему старику, чтобы запас ее магии продлил его жизнь еще на десятки и десятки лет. И ученик Габи прожил бы долгую, счастливую жизнь, набрался бы мудрости и умер в сто шестьдесят полных лет. Впрочем, никого она уже не создаст.

- Я не знаю, что сказать, чтобы... - начинает Артем.

- Чтобы не вызвать зависть? - интересуется Раду.

Артем смущается, румянец играет на его щеках. Габи берет его за руку, и он вздрагивает оттого, что рука ее холодна.

- Слюнявчик, - говорит она. - Никто здесь не умирает молодым. Спокойная смерть после долгой и насыщенной жизни естественная и совсем не страшная штука.

Раду смеется, почесывает нос острием своего золотого серпа.

- Малыш, учись смирению с правилами жизни, пока я жив.

Он уже разворачивается, как вдруг Артем обнимает его, едва не сбивая с ног. Раду гладит его по голове, улыбается, и Артем перекидывается на Кристанию, выглядящую больше шокированной, нежели умиленной. Пользуясь ее замешательством, Артем берет у нее телефон. Наверное, Кристания радуется, что он не успеет пригласить ее на свидание. А потом Артем, наконец, обнимает Габи.

- Пока-пока, дорогой, - говорит Габи. - Не скучай. Мою смерть можно воспринимать как последнюю ступень на той лестнице, по которой последовательно поднимался двадцатый век. Умерли: Бог, Царь, Человек, Разум, История, Государство, Язык, как божество структурализма, Автор, Субъект и Текст.

И когда они идут через поле к лесу, Раду гладит каждую свою корову, похожую в равной степени и на стрекозу. А Габи спиной чувствует взгляд Артема и не понимает, чего это он ее жалеет.

Все оказалось вовсе не так страшно. Они вместе прожили чудесную жизнь и вместе умрут посреди прекрасного, живого мира, не испытывая никакой боли. Подняв голову вверх, Габи видит, что с неба падает снег, первый в этом году.

Она улыбается.

***