Прощай, творение

Да, а последней умерла бабушка. Раду был рядом с ней, когда все случилось, но она больше не узнавала его. Она кричала о своих мужчинах, о прижитых от них детях, кричала, что много лгала, будучи молодой. Раду рыдал думая, что, наверное, уже спрашивают с нее в том мире, не зная, что в ней еще теплится жизнь.

Но страшно больше не было, просто жалко, что он уже больше никогда не услышит голоса бабушки, не почувствует ее ласковых рук. Что его добрая бабушка кричит в таком отчаянии, а Раду ничем не может ей помочь.

И никого не осталось, кроме последыша Раду. Маму, к примеру, еще похоронили, но некому было уже хранить отца и бабушку. Раду носил бабушке отвар из трав, но знал - ничего не поможет. Дети соседних домов, такие же, как он, плакали, обнимая своих родителей, а наутро не просыпались. Раду просыпался. Он не задыхался от кашля, не падал от слабости, не бредил в постели, не кричал, как болит его голова или сердце, не страдал от гнойных нарывов. Раду был здоров и смотрел, как погибал его мир. Сначала людей сжигали, а потом некому стало их сжигать.

В доме Раду были еще братья и сестры, которых некому было вытащить, ведь Раду было только восемь лет, у него не хватало сил. Раду обнимал бабушку, ее нечистое тело, распространяющее дурную болезнь, и плакал, пока не уснул.

На следующее утро он понял, что деревня пуста. В первые дни Раду обезумел, стараясь не думать об этом. Он все так же ходил в поле, брал с собой соседскую дочь, завернутую в пеленки за которой ему наказали следить. Он никогда не смотрел в ее раздувшееся, жуткое личико, представляя, что все идет как прежде.

Однажды ночью, проснувшись от запаха разложения, он будто отрезвел, поняв, что все закончилось по-настоящему. Его семьи больше нет, его деревни больше нет, его мира больше нет. Раду не хватило сил вытащить то, что осталось от его семьи на улицу, и он ушел жить на другой конец деревни, в дом одинокого старого Мирчи. Его труп, ставший приютом и пищей для мышей, Раду за ногу привязал к его старой кляче и ударил ее, что было сил. Кляча понеслась, вытащив старого Мирчу во двор. На прощание старый Мирча оставил за собой влажный, пахнущий гнилью след. Раду убрался в его доме и стал жить там вместо него, укрываясь от дождей. Он ставил силки на птиц и обрабатывал столько земли, сколько мог и так, как мог.

Куда ему было идти? Нигде бы его не приняли, он дурен и заразен. Раду тоже был мертвец. Где-то там в его доме ничего не оставалось от его семьи, а Раду больше всего боялся, что из лесу придут звери. Ночью они вправду приходили, и Раду брал железный серп, запирал на засов дверь и сидел в углу, едва дыша и слушая звериные голоса.

Но ко всему Раду привык, все ко всему привыкают. И вот прошло две недели, и он лежал, греясь на солнце и чувствуя приятный, теплый запах почти созревших колосьев. Он охранял поля от одичавших коз и лошадей, но сейчас задремал, обняв серп.

Его разбудила чья-то тень, заслонившая солнце.

- Раду, - позвали его. И Раду подумал, что вот она его смерть, ничего она про него не забыла. Открыв глаза, он увидел красивого старика непохожего на людей его народа. Он был в черном, и Раду смотрел на него во все глаза. Наверное, он был Чумой.

- Пожалуйста, - сказал Раду. - Не мучай меня, как бабушку. Зачем ты так поступил с моими родными?

- Я не смерть, Раду, - сказал старик. Он плохо говорил на его языке, и Раду с трудом разбирал его говор. - Меня зовут Тьери, и я пришел забрать тебя.

- Здесь моя семья, - сказал Раду. - И моя земля. Я здесь родился и умру.

- Я хочу быть твоей семьей, мальчик, - сказал Тьери. Он присел на корточки рядом с Раду. - Мне жаль того, что ты потерял. Но что ты будешь делать в холода, как переживешь зиму?

- Зарежу остатки скота и сделаю запасы. У тетки Маланы была бочка соли, я засолю мясо.

Тьери улыбнулся, протянул руку и погладил Раду по голове. Впервые за несколько недель к Раду прикоснулись, и он одновременно испугался и был благодарен.

- Ты сметливый мальчик. Я хочу, чтобы ты был мне сыном. Ты ведь никому теперь не сын, а я всегда мечтал о таком наследнике.

- Правда? - спросил Раду недоверчиво. И не было у Раду никого ближе этого старика, пришедшего к нему в поле за чумной деревней. А раз не было никого ближе, то кому еще быть для Раду отцом.

Когда Тьери протянул ему руку, Раду крепко ухватился за нее, отбросив серп.

***

Габи чувствует, что магия уходит из нее. Она слабеет, в голове становится пусто и легко, как от голода. Габи не знает, насколько еще хватит ее сил: на час, на день, на неделю.

Наверное, Шаул давал им запас магии, которая и поддерживала в них жизнь. Теперь некому пополнять этот запас, и Габи чувствует себя игрушкой, у которой кончается завод.