Прощай, творение

Ресторан при этом безумном отеле оказывается на редкость консервативным - белый цвет и хрусталь, никаких кислотных красок и смелых узоров. Гуннар заказывает стейк с кровью, а Франц омлет и кофе.

Надо же, думает Франц, какой он брезгливый, а сырое мясо есть не боится.

Гуннар смотрит на него внимательно, потом улыбается уголком губ, но в голове у Франца тихо, пояснять свою мысль для него Гуннар не собирается.

После завтрака они снимают напрокат машину, BMW представительского класса, и Францу приходится сесть за руль, хотя с куда большим удовольствием он бы поспал. Гуннар берет машину на целый месяц. Видимо, на всякий случай.

Они выезжают из города, и вдруг Гуннар начинает говорить:

- В лесу держись поближе ко мне. Бойся зверей, мельчайшие из них часто имеют парализующий яд и могут медленно тебя пожирать или заползти внутрь. Бойся ловушек, многие из них наверняка еще работают. Вряд ли они тебя убьют, но будет довольно затруднительно вылечить тебя на месте, медицинские ритуалы никогда мне не давались. Но главное: не обращай внимания, когда тебя зовут.

- Что?

- Надеюсь, ты хорошо меня понял. Мы постараемся обойти лесных животных и ловушки, но сам лес будет звать тебя. Я это знаю, я сделал его таким. Он проникнет в твои мысли, в те, в которых ты и сам себе не отдаешь отчета.

И Франц вдруг понимает: Гуннар же страшно волнуется. По нему сложно сказать, из-за чего конкретно, но если уж он забыл о вероятности жучков в машине и говорит вслух, что-то действительно его беспокоит.

Франц некоторое время молчит, потом говорит:

- Хорошо, Гуннар. Спасибо. Я буду осторожен. Но разве ты не будешь рядом, чтобы...

- Не буду, - прерывает его Гуннар. - На лес наложено мое заклятие, оно влияет на разум. Ты будешь совершенно один. Просто не отвлекайся и иди вперед, никуда не сворачивай. Все же, я все равно считаю, что это лучше, чем дикие звери или средневековые капканы.

- Ты переживаешь, Гуннар?

- Разумеется. Я ведь колдовал над той частью леса, которую мы будем пересекать. И я вполне уверен, что сделал все качественно.

Едут они в действительности часа четыре. Дороги свободные, может, потому что они уезжают в сторону от цивилизации, а может потому, что будни и все добывают хлеб насущный вместо того, чтобы разъезжать по стране.

Они все дальше удаляются сначала от Бухареста, а потом и от любых других населенных пунктов, больших и малых. Последний час езды проходит на тонкой вене дороги между бесконечным лесом. Они поднимаются в гору. Францу чувствует себя человеком, играющим в "горячо или холодно". Иногда он ощущает взрывы магической силы, но вскоре они затихают, а Франц и Гуннар едут дальше, не останавливаясь.

В конце концов, на самом вроде бы неприметном участке дороге, Гуннар говорит:

- Все. Мы приехали.

- Что, уже?

Дорога, кажется Францу, должна заканчиваться хоть чем-то. Городом, селом, озером, чем угодно, может даже просто-напросто концом дороги, тупиком. Но дорога уходит дальше, а Франц останавливает машину, паркуется, будто это важно в таком Богом забытом месте. Они выходят, Франц потягивается, чувствуя хруст костей, приятный и противный одновременно. Гуннар некоторое время всматривается в лес, потом говорит:

- Идем, Франц. Лучше управиться до темноты. Не хотелось бы встретить ночь в лесу.

Франц смотрит себе под ноги, пинает какой-то камушек, а потом идет вслед за Гуннаром. Поначалу ему кажется, что ничего-то такого особенного в лесу нет, а кроме того - ничего опасного, даже сезон клещей подошел к концу.

Гуннар идет очень осторожно, почти бесшумно. И в то же время, Франц замечает, что в его повадках, выражении лица появляется еще более выраженная царственность. Он ужасно красив в этот момент, как король, вернувшийся, наконец, в свою страну.

Над головами у них поют птицы и пролетают облака. Лес становится все гуще и гуще. Франц старается держаться к Гуннару поближе, но просто на всякий случай. Запах подгнивающих осенних листьев кажется приятным и безопасным.

Франц расслабляется окончательно, думая, что до означенного проклятого леса им придется идти еще долго через лес безымянный и обычный. И именно тогда он слышит голос, зовущий его. Сначала голос неопределим, он смутно знаком, и в то же время узнать его Франц не может.

- Франц, - говорит голос. - Иди сюда, Франц.

И постепенно в звуках этого голоса прорезаются знакомые интонации. Франц слышит свою сестренку, ту самую, которая разломала кукольный домик, а потом, много лет спустя, в возрасте семнадцати лет, умерла.

Всю жизнь Аннабель, сестра Франца, страдала сердцем, а оттого была злой. Ночами она мучилась болями и удушьем, и в злости ее была отчаянная, беззащитная зависть к тем, кто, несомненно, проживет дольше нее. Но Франц любил Аннабель и скучал по ней после того, как она умерла.

Аннабель похоронили в белом, лакированном гробу, одев ее в самое красивое платье. Она напоминала куколку в упаковке.

- Франц, - говорит Аннабель. - Где ты был, когда я мучилась болями? В лаборатории, Франц?

Франц оборачивается, но не видит никого. Гуннара рядом тоже не оказывается. Франц мотает головой, шепчет самому себе: