Прощай, творение

- Ты не понимаешь, Раду! Я могу сколько угодно притворяться, что мне плевать. Части меня все это даже нравится, но есть у меня и другая часть. Мы прожили столько сотен лет, а они - нет, у них нет того, что было у нас. И никогда не будет. Я не стану отбирать этого у бедных существ. Когда мы успели стать трусами и глупцами? С каких пор мы доверяем врагу? Почему мы не ведем с ним войну? Подумай, Раду. Ты можешь сделать это и без меня, но подумай, я тебя умоляю, хочешь ты быть обманутым или обмануть. Мы с тобой верили совсем не в уничтожение мира, мы хотели вечно смотреть, как он меняется и растет. Ты хочешь своими руками уничтожить весомую часть того, что любил? Ты хочешь сделать больно Кристании? Чего ты хочешь, Раду? Кто ты такой? Знаешь, что? Я не убью его, и тебе не позволю. Если понадобится, я никогда не выпущу тебя отсюда. До нашей с тобой смерти.

На последних словах Габи запинается, начинает рыдать совсем уж некрасиво и громко, так что разноцветные птички вспархивают с яблоневых деревьев. Габи утирает нос рукой, вдыхает, стараясь успокоиться, а потом начинает реветь еще горше. Некоторое время Раду молчит, и она чувствует его смятение. Габи стоит по щиколотку в траве, и цветы вьются вокруг, будто пытаясь успокоить ее. Почему будто? Это ведь воображение Габи. То есть, это она сама себя пытается успокоить.

Проходит время, которое Габи не берется охарактеризовать. Может быть, пять минут, может быть тысяча лет. Слезы все еще текут у нее по щекам, когда она чувствует тепло Раду и прохладу кружев ее платка. Раду покрывает ей волосы, медленно, заботливо, как невесте. Он молчит. Платок, фата и саван одновременно, холодит кожу.

- Ты не боишься? - спрашивает он.

- Я ужасно боюсь, - говорит Габи.

- Тогда давай подумаем, как нам быть, если мы не собираемся насылать болезни. Все вместе подумаем.

- Правда? - недоверчиво спрашивает Габи.

- Горькая правда, - смеется Раду. Габи разворачивается к нему и целует его, с такой любовью, какую еще ни разу ему не показывала. Когда она отстраняется, вокруг снова ночь, пустое водохранилище и туман, подбирающийся с озера.

Кристания обнимает Адама, хватка у нее железная. Так дети обнимают игрушки, которые хотят отнять старшие. Адам спрашивает:

- Я правильно понял из контекста разговора, что вы хотели меня убить?

- Да, - говорит Раду. - Все ты правильно понял.

Он подходит к Адаму, Раду и Кристания одновременно вскрикивают:

- Нет!

Но Раду только протягивает к нему руку, проводит по его лбу кончиками пальцев. Адам сначала отшатывается, а потом вздыхает с облегчением.

- Шрамы... исчезли.

- Да, - говорит Раду. - Больше никаких шрамов. Но смертельную болезнь я из тебя убрать не могу, поэтому старайся не кровоточить в общественных местах. Мы подумаем, что можно с этим сделать.

- Смертельную болезнь?

- Ты ведь сказал, что все понял.

- Но не абсолютно все.

Они не спеша одеваются, молча и довольно безрадостно. Раду заворачивается в шубу, садится на мостике и принимается кидать камушки в озеро.

Кристания шепчет Габи:

- Спасибо.

- Не за что, но теперь мы все умрем.

- Может, кто-нибудь расскажет мне? Вдруг я могу помочь?

- Нет, Адам, не можешь, - говорит Раду. А потом над озером появляется что-то светящееся и белое. Призрак будущего Рождества, думает Габи, пришел нас похвалить.

Но когда силуэт становится легче рассмотреть, Габи понимает, что это Ливия. Вид у нее даже для призрака мертвенный.

- Сестра? - Раду поднимает голову. Адам хочет было что-то спросить, но Кристания зажимает ему рот.

- Брат, - говорит Ливия. - Я не могла дозвониться до твоей ученицы. Ты же знаешь, что астральные путешествия - не дешевое удовольствие.

Габи вдруг хочется засмеяться, до того все абсурдно звучит. Ливия смотрит на Адама, говорит взволнованно:

- Я ведь не опоздала?

- О, теперь тебе даже некуда спешить, - отвечает Раду. - Мы не собираемся насылать Чуму.

- Тогда я умоляю тебя, брат, помоги мне. Ты нужен мне, как никогда.

- Ты могла бы выразиться чуть более развернуто?

- Скажи мне ваш адрес в Будапеште. Нам нужно поговорить лично.

Хорошо, думает Габи, по крайней мере, им будет, чем себя занять прежде, чем встретить, наконец, смерть.

Глава 18

Очнувшись, Франц первым делом видит Гуннара. Как, впрочем, и предыдущие сто с лишним лет, Гуннар рядом. Какое приятное постоянство, думает Франц. В голове не сразу проясняется, и некоторое время Франц не совсем понимает, где они.

По крайней мере, Гуннар с ним, значит все более или менее нормально. Вот если бы Гуннара рядом не было, не у кого Францу было бы спросить, что происходит. А так Гуннар непременно знает. Кроме того, ощущение безопасности рядом с Учителем ужасно приятное.

Отчего-то Францу не хочется покидать туман полусонного сознания. Что-то, он уверен не слишком хорошее, поджидает его в реальности. Может быть, сама его жизнь.

Через некоторое время, когда прятаться от реальности дальше становится совершенно бессмысленным предприятием, Франц делает над собой заметное усилие, приподнимается.