Прощанье с Родиной (сборник)

Конечно, конечно же волновался. Справится ли сынок? Не подкачает ли? Ведь есть, есть в нем еще определенная легкомыслинка. Советский инженер, а вот ввязался в дурацком оркестре обезьяньей музыки участвовать вместе с другими патлатыми, которые без высшего образования. Что в этом хорошего? Что красивого? Ведь в человеке все должно быть опрятно — и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Человек должен быть создан для счастья, как сокол для полета. А тут — определенная нравственная неряшливость. Взять хотя бы ту историю с бедной девочкой со станции Уяр, на которой Вовику пришлось жениться. Развелся уже, конечно, но только любящий отец может знать, сколько седых волос прибавила ему эта и многие другие истории, связанные со становлением личности сына. И это его странное влечение к западному — годится ли оно для комсомольца? Искренен ли он или просто наивен, когда утверждает, будто угроза, исходящая от стран НАТО, не страшна нашей умной стране, потому что в этих странах НАТО живут исключительно одни мудаки, не знающие радостей и печалей нашей реальной жизни при социализме?

Сомневался, как видите. А Вовик взял да и справился — чего там! По камушку, как говорится, по кирпичику… Не сразу Москва строилась, хотя столица нашей родины тут вроде бы и ни при чем… Вознес с помощью рабсилы, передовой советской техники и аналогичных методов производства все эти пять мощных железобетонных этажей с плоской крышей, хотя и без лифта. Стоял «худой плечистый парень в спецовке, весь обветренный лицом на сибирском морозе», как писал о нем в местной газете «К-ский комсомолец» заведующий ее промышленным отделом В.Р., будущий знатный писатель, лауреат Ленинской премии… «Стоял смущенный под взглядами жильцов и объективами телерепортеров, как будто это и не он устроил людям праздник»… Ну, а только сразу же после завершения строительства куда-то Владимир Лифантьев из города исчез. Практически сразу же и пропал после описанного в газете митинга, знаменующего завершение стройки. После этого скромного торжества, где пионеры в красных галстуках звонко читали стихи, пенсионер Н.Н. Фетисов рассказал всю свою нелегкую трудовую биографию (он, в отличие от старшего Лифантьева, был из рабочих, а не из крестьян), его больная жена Маня плакала на опухших ногах, а оркестр медных труб духовой музыки Кожевенного завода им. М. Урицкого сыграл на прощанье «Марш коммунистических бригад».

«Будет людям счастье, счастье на века. У советской власти сила велика», — пели трубы и люди.

Тогда он и исчез, непосредственно после того, как исполком городского Совета депутатов трудящихся приступил к торжественной раздаче населению квартирных ордеров и ключей. И никогда больше в нашем городе К., стоящем на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан, не появлялся, хотя многие им интересовались.

И потекли, потекли в новом доме счастливые мирные дни, осененные золотым сияньем теплой сибирской осени. По утрам туман стлался над рекой Е., в тумане том басовито перекликались гудки теплоходов, барж, других плавучих средств. Опадала, ставши желтой, зеленая листва берез, тополей. Люди, разместив свой скарб, вывезенный ими из плохих жилищных условий, радостно выходили теперь на комфортабельные балконы, чтобы курить под неярким, но добрым солнышком свои папиросы «Беломорканал» и сигареты «Ява». Вот уж и первые заморозки ударили, поседела лесная трава, перелетные птицы потянулись на юг в сторону Израиля, Египта, азербайджанцев.

Но вдруг потемнело небо, затянули его свинцовые тучи, и зарядил на землю нудный осенний дождичек, отчего все окружающее дом пространство внезапно поблекло, съежилось, не давало уж, это прямо нужно сказать, зачем скрывать, прежнего эффекта гармонии, покоя и воли.

И лил дождик, и лил, и лил… И тут-то все и началось.

А именно: Маня к тому времени уже скоротечно лежала на новом кладбище Бадалык, где могилы теперь роют экскаватором. Возвратился однажды вдовец Н.Н. Фетисов к себе в опустевший дом, в свою однокомнатную квартиру общей площадью 28,1 квадратных метра, ванна и санузел — раздельно. То ли спев «Интернационал» возвратился — со строгого партийного собрания пенсионеров, приписанных по месту жительства к Жилищной эксплуатационной конторе, то ли с увлекательного дежурства в добровольной народной дружине, помогающей усталой милиции надзирать за порядком, которого раньше было больше, чем сейчас. Сейчас совсем нет порядка, надо что-то делать, нужно опять принимать решительные меры, не правда ли, друзья?