Прощанье с Родиной (сборник)

— А затем, что мы тогда могли бы наблюдать подлинный, а не мнимый апофеоз прогресса. Стыковку двух космических кораблей — ихнего «Аполло» и нашего «Союза», — важно ответил Н.Н. Фетисов. — Мы бы тогда своими глазами смогли увидеть, как американские космонавты сливаются в объятьях с нашими парнями, которые передают им семена советских деревьев, произрастающих на территории Родины, занимающей одну шестую земной суши, — гордо добавил Н.Н. Фетисов. — Мы бы стали свидетелями того, что мир во всем мире наконец-то перешагнул все границы и скоро действительно всем во всем мире будет счастье, как в той песне.

— Неужели? — удивилась Сонечка и уже совершенно откровенно, практически никого не стесняясь, прижалась к Рамбургеру.

— Ох, и чудак же ты, товарищ Фетисов, мечтатель, — улыбнулся, обнимая ее, этот кандидат, доктор и будущий зек-шпион. — Да ты представляешь, какое для того, о чем ты говоришь, требуется увеличение?

— А это от техники, это от прогресса зависит, — с головой нырнул в спор Н.Н. Фетисов.

— Точняк! Захочут сделать прогресс, так сделают, — поддержал его Епрев, который после перестройки, представьте себе, стал помощником депутата, но недавно погорел на рейдерстве и взятках. Его свита тоже поддержала своего вожака головными поклонами согласия, как в дальнейшем поддерживала его во всем, что только можно и нельзя.

И тут я истерически расхохотался. Все смотрели на меня с изумлением.

— Ты че? Рехнулся? — Епрев повертел корявым пальцем у заросшего виска. Я сразу же посерьезнел.

— Я — нет. Я все думаю, товарищи, куда этот сукин сын прораб делся, который нам такого говна настроил?

— Вовик Лифантьев? Волосатенький? — обрадовалась Сонечка, отстраняясь от Рамбургера. — Я знаю. Они уехали. Я слышала, сам Серж Шиманский из питерской рок-группы «Эзотерический удовлетворитель» позвал их, и они говорили, что временно уезжают в Москву, а потом собираются на постоянное по израильской визе. Противные, меня с собой не взяли. У-у, противные!

— Во дает пацан! — в восторге ахнул Епрев.

А Рамбургер вдруг покраснел и сердито выкрикнул:

— Жаловаться надо, товарищи! Жаловаться на подобное безобразие, потому что отнюдь не те сейчас времена. Ну и что, что он сын самого Лифантьева? Не те, говорю, времена! Он, в конце концов, не Высоцкий, хотя и тоже Владимир Семенович. Да и самому Семену Владимировичу не мешало бы, как коммунисту, хорошенько подумать о том, кого он, в конце концов, вырастил. Предлагаю написать письмо в газету «Правда».

— Правильно! — сказала Сонечка.

— Долбать такую власть надо, — поддержал ее Епрев.

— А начать нужно так: «Дорогая редакция! Как ты думаешь, что легче — дом построить или слюной наплевать на родину?» — предложил Н.Н. Фетисов, который вступил в КПРФ и жив до сих пор, а вот старший Лифантьев умер от инфаркта и не дотянул до новых времен.

Я хотел еще раз истерически расхохотаться, но передумал. У меня что-то вдруг все поплыло перед глазами. Я приложил для ясности к глазам руку козырьком, заглянул в будущее. Горбачев. Один путч, другой. Танки. Свобода. Чечня. Кремль. Дефолт. Свобода. Колбаса. Государственная Дума. Подполковник Путин. Куршевель. Рамбургер в тюрьме. Вовик Лифантьев в Тель-Авиве. Борис Ельцин на Новодевичьем. Свобода, свобода, свобода…

Я приложил для ясности к глазам руку козырьком, заглянул в будущее, да и свалился без чувств.

Скруджев Рождественская песнь в прозе

Самая актуальная из «Рождественских повестей» — это конечно же «Рождественская песнь в прозе», которая будет интересна всем, кто умеет читать книги и считать деньги. Трогательная история некого мистера Эбинизера Скруджа, хищного пассионария из лондонского Сити, который ради карьеры пожертвовал семьей, друзьями, простым человеческим счастьем, — это и притча, и фантастика, и до боли реалистичный рассказ о том, как хороший в общем-то человек превращается…

Википедия

Увертюра

Начнем с того, что один писатель — не станем уточнять, кто: я, писатель Попов Е.А., или знаменитый персонаж многих других моих рассказов, тоже писатель, но по фамилии Гдов, а скорей всего мы оба — получили заказ сочинить что-нибудь такое современненькое по мотивам Диккенса, еще одного писателя. Издатель ли выступил инициатором такой здравой идеи или жизнь подсказала всем нам сугубую креативность гуманистических сюжетов вечно живого Диккенса — опять же не станем уточнять, не важно это. А что вообще важно в этой нашей дивной и расхристанной современной жизни?

Куплет первый. «Возьмемся за руки, друзья!»