Прощанье с Родиной (сборник)

— Залез непонятно зачем на крышу сарая и встретил там будущую жену. Чего ее занесло на сарай, я как-то забыл спросить, хотя уже лет сорок как женаты.

— Мой товарищ тоже встретил будущую жену на крыше сарая, зимой. Она подговорила его показать храбрость и спрыгнуть в сугроб. Он спрыгнул и сломал ногу. Отлеживался у нее до весны. Там же выучился слегка играть на рояле.

— Мой дедушка шел по улице и увидел девушку в голубой шапочке с помпоном. Девушка вошла в школу, и он догадался, что она учительница. Тогда он тоже вошел в эту школу и устроился туда работать тоже учителем.

— На нашем курсе было сто человек, из них всего трое мужского пола. Одного сразу загребли в армию, второй спился, а третий носил девичье имя Валя и доучился с 97 девками до самого получения дипломов, впрочем, его никто не замечал. Итак, 97 девок, все одинокие и все они хотели найти вторую половинку. Одна студентка, эдакая пышечка, познакомилась со своим мужем на остановке автобуса. Уже будучи обручена и сильно беременна, была уверена, что ее муж не меньше чем советский разведчик. А все потому, что он скрывал от нее, кем работает. Другая студентка играла в народном театре и так понравилась какому-то зрителю, что он тоже записался в народные актеры. Третья нашла мужа по переписке. Он был болгарином, тогда все изучали русский, и он тоже. Она перестала учиться, уехала. На месте оказалось, что он простой крестьянин: куры, овцы. И, кажется, он жену свою побивал.

— Позже он поехал провожать меня домой на такси. Когда въехали в туннель, я сказала: «Поцелуй меня», и он как накинулся! Подъехали к дому, я попрощалась с ним у подъезда, не пригласив в дом. Как потом оказалось, он просидел до рассвета под деревом во дворе, ожидая все же приглашения на кофе. В течение последующих двух лет он иногда мне звонил, спрашивал, не готова ли я с ним прогуляться по парку. Я была не готова. А в мае 1996 года меня сбила машина, и я сидела дома с забинтованной ногой и без работы. Вдруг он позвонил и попросился меня навестить. Я согласилась. И вот — приезжает, в руках бутылка шипучего красного вина. Мы сели разговаривать, а когда он пошел в туалет и на минутку замер у выключателя, я спросила: «А ты вообще надолго?» — он обернулся и сказал: «Навсегда».

— А моя мама познакомилась со своим первым мужем в эвакуации. Она где-то под заборчиком свалилась от голода, он, молодой летчик, проходил мимо. Поднял, накормил. Женился.

— Мой товарищ упросил меня найти на моем «бабском» факультете кандидатку на фиктивный брак. Мол, заплатит, сколько попросит, все экономнее, чем углы снимать. Одну таки я уговорил. Они договорились. Получив ордер на заветную общагу, товарищ мой принялся усердно его обмывать, пригласив на это действо и мою сокурсницу. А дальше все завертелось. До сих пор живут припеваючи: двое детишек, дом в экзотическом месте, автомобили, два автомобиля…

— Десять лет назад «два одиночества» сидели в разных уголках страны то ли первого, то ли второго января в Интернете, в «аське». Каким-то совершенно необъяснимым образом будущий муж нашел меня в этом чате по случайному поиску. Ни имени, никаких других специальных примет он знать не мог, это было просто невозможно. Просто «привет, как дела?» и так далее. Переписывались полтора года, но без каких-либо виртуальных романов. Потом встретились. И еще почти два года взаимных ухаживаний до свадьбы.

— Лет восемь назад полетела домой к маме на каникулы, шла по аэродрому с тяжелой сумкой, и вдруг сзади участливо кто-то поинтересовался: «Не тяжело ли вам, девушка? Может, помочь?» Потом летели рядом, знакомились, а потом и поженились. Сына родили недавно.

— Перед войной Иван Иваныча шлепнули, а Розу Марковну отправили в Актюбинск, где она благополучно прожила до девяноста лет.

— Первый бабушкин муж, мой дед, был женат четыре раза, благодаря чему, видимо, и уцелел в тридцать седьмом. Его к тому времени давно уже за аморалку разжаловали и сослали в Рязанскую область, где он, пока его везли на телеге в больницу, умер от гнойного аппендицита.

— Дядька мой перед войной служил в Белоруссии, и чуть ли не 22 июня при бомбежке был ранен и оказался в госпитале, советском еще, но уже через неделю оказавшемся немецким. Весь персонал драпанул, бросив раненых, только две бабы-врачихи остались. Немцы наших из госпиталя не выкинули, но и не кормили почти. Голодный дядька с забинтованной башкой вышел в больничный двор, в надежде перехватить какой-нибудь кусок, и был окликнут из-за забора местной девчонкой. «Тебя как звать?» — «Юра». — «Я скажу им, что ты мой брат. А я Маруся, запомни». В сорок четвертом, когда Белоруссию освободили, дядька снова оказался в Москве. А через пару месяцев к нему прикатила пузатая Маруся.

— А я женился на украинке. Перетаскивал ее на себе через верховья ледяного Терека, наживая радикулит, но кроме безосновательных упреков ничего от нее сейчас не слышу.