Прощание с «Императрицей»

Удивительные перемещения братьев Ивановых по фронтам и флотам Второй Отечественной объяснялись легко, но не совсем так, как казалось на первый взгляд. Да, конечно, оказаться в самом пекле войны им помогало влияние дяди Алексея – статского советника Иванова А.И. Но не эта тайная власть позволяла с ходу подписывать прошения и рапорта в соответственных канцеляриях, – правду сказать, даже внутренняя контрразведка была так обустроена в Императорской армии, что никак прямо не соотносилась с внешней. Секрет могущества советника Иванова, как всегда в аристократическом сообществе, объяснялся «происхождением». В частности, происхождением его и множества прочих влиятельных лиц русской армии и дипломатии из Инженерного замка – Николаевской инженерной академии. А это – тот же Оксфорд на русский манер, но с той существенной разницей, что кастовых и сословных предубеждений там не то чтобы не водилось вовсе, но считалось зазорным в Инженерном замке зваться среди товарищей «Сиятельствами» и «Превосходительствами»… Теперь вчерашние однокашники стали начальниками управлений, лабораторий, комитетов и, конечно, самых разных штабов. Но с охотою вспоминали они бывших своих соучеников и напарников по сладким юношеским безобразиям и уж, конечно, в пожеланиях, паче просьбах, не отказывали.

Поэтому штабс-капитана К.И. Иванова, донельзя заскучавшего на практически сухопутной должности начальника авиационной службы связи Черноморского флота, и послали вдруг в командировку в гидроавиационный отряд Кавказского фронта.

Не то чтобы не самая подходящая кандидатура для организации новой «станции» в Батуме (что есть, то есть – и личность легендарная, и лично царём обласканная), но и не самая лучшая. Однако жалко ведь смотреть, с каким деловитым равнодушием «инспектирует» боевой лётчик и как живо переживает события своего воздушного оперативного пространства. Того и гляди, вскочит в нелепый свой триплан «Сопвич» и улетит. А вот прилетит ли на этой британской нелепице обратно – ещё вопрос. Да и Кача дала уже достаточно подготовленных лётчиков, чтобы безболезненно заменить прирождённого тактика действительным стратегом.

Так Кирилл Иванович наконец-то, после хоть и непродолжительного, но досадного для своей натуры штабного командования вернулся «в поле». В голубое поле Южного воздушного района с оперативным пространством от Батума и далее по берегу, который разворачивался под крылом новенького «Григоровича» М-9, словно старинный, побуревший от ржавчины, пожелтелый от солнца пергамент с прямо-таки картографически-детальным рельефом гористой местности.

Оно и понятно: летели невысоко, как требовал приказ Авиационной канцелярии Ставки Верховного главнокомандующего о «Подробной аэрофотосъёмке театра боевых действий в связи с последними изменениями…»

Последние изменения – и весьма кардинальные, – внесла Трапезундская операция.

В 5.30 утра в район Атины подошли две кильватерные колонны десантного отряда. Миноносец «Жаркий» подвёл тральщик № 18 к назначенному месту высадки восточнее города; «Строгий» привёл тральщик № 65 западнее. Берег был из тех, что назывались лоцманами «подмаячным», в смысле морского десанта попросту гибельным: подводных камней – не подобраться. Чтобы всё-таки подобраться, плавучими маяками (вернее, бакенами) послужили моторная шлюпка с «Жаркого» и крепостной катер «Арго», с ночи выставленные у опасных мест с огнями, видными только с моря. Впрочем, «Арго» встал не совсем удачно, и огней его не сразу увидели.

В 5.45 тральщик № 18 в своей манере (а речь идёт о судах типа «Эльпидифор», по сути, о паровых хлебных шаландах, весьма распространённых в мелководном каботажном плавании, где при их низкобортности и пристань-то не всегда была нужна) буквально выбросился носом на берег и опустил сходни.

В течение получаса высадка проходила без единого выстрела. И это несмотря на близость укреплений противника. Турки, приученные за последнее время к ежедневным фронтовым атакам и обманутые обыкновенной уже артподготовкой, не сразу, как говорится, поверили глазам своим. А когда поверили, что фигурки, суетившиеся на берегу, не что иное, как русский десант, – уже выгружалась вторая бригада из тральщика № 65. И лишь тогда раздались первые пулемётные очереди со стороны турок.

Впрочем, на этом этапе десантной операции – они же и последние. Прикрывавший тральщик 65-й номер миноносец «Строгий», оправдывая название, отозвался строгим баском бакового орудия – и пулемёт тут же умолк.

Впрочем, неизвестно: была ли это заслуга грозного миноносца или же – мобилизованной «хлебной шаланды».

Заметим, что «Эльпидифоры» к тому времени заслужили репутацию не только десантного судна, превосходящего по всем параметрам «специальные» десантные баржи, но и зарекомендовали себя незаменимой плавучей артиллерийской платформой. Со своими 75-мм орудием и двумя – четырьмя пушками 37–47 мм калибра, «Эльпидифоры» закрадывались во всякую мелководную бухточку в тылу сухопутного фронта турок и, можно сказать, исподтишка лупили супостата.