Прощание с «Императрицей»

– По-моему, сами изобретатели плохо себе представляют, как эта штуковина может отправить на дно линейный корабль.

– Ну, взрыватель можно приткнуть куда угодно, – пожал плечами капитан Иванов и с видом детского беспардонного любопытства взял золотистую трубку с ладони у немца. И едва не выронил её, мельком глянув на деревянный футляр, оставшийся в ладони немца.

«S&Co. B-M», – гласила аббревиатура, выгравированная готическим шрифтом.

Та самая «Stock & Co. Berlin-Marienfeld» – оружейная фирма, где он якобы работал ещё до войны. И, значит, где-то здесь могут, и даже обязаны быть её представители, вполне вероятно, что и знакомые с господином Б. Радецким…

Николай невольно сглотнул, оглянулся по сторонам – вокруг по-прежнему пустынно-малолюдный снежный полусумрак, в котором только громада имитированного «русского дредноута» темнеет громадой. Как выясняется, грозящей случайным провалом куда больше, чем иной патруль комендатуры.

– Надо только знать принцип его срабатывания, – взял себя в руки Николай раньше даже, чем успел обдумать дальнейшее поведение. – Механическая детонация? Химическая реакция – температура, влажность?.. – С этими словами он с лёгкостью, от которой у герра Фердинанда Вальдо снова выпал монокль, раскрутил трубку по едва заметной линии резьбы.

Шаг этот точно нельзя было назвать обдуманным, но с ощущением, что это и есть тот самый «последний шанс», бороться капитан Иванов уже не мог.

– А кто, вы говорите, изобретатель? – продолжил он, не давая опомниться немцу, высыпав себе в горсть набор мельчайших деталей: пружинку, ампулку, боёк, капсюль…

А Фердинанд ничего не мог сказать, он попросту задыхался от недостатка или, напротив, переизбытка слов.

– У меня такое ощущение, что я смогу вам назвать его имя, – с азартом мальчика, расковыривающего пружинный паровозик, продолжил Николай уничтожать обер-лейтенанта вкупе с репутацией и карьерными перспективами. – Вы знаете, я ведь до войны работал как раз в «Stock & Co» Ага. Глицериновый капсюль. Вы здорово рискуете, таскаясь с этой штукой в кармане. Хорошенько тряхнуть – и пальцы оторвёт, несмотря на футляр.

– Что вы делаете?! – выдохнул наконец немец.

– Простите, ради бога! – ахнул Николай, будто только сейчас увидел паническую реакцию инспектора главного инспекторского бюро. – Всё. Alles. Уже собираю. Работы Юзефа в части механики не отличаются особой хитроумностью. Eine moment. Вот!

В первозданном виде латунная трубка аккуратно легла в несообразно трясущийся футляр с войлочной подкладкой.

– Чёрт бы вас побрал, – буквально проскрипел зубами «обер-лейтенант моря». – Я надеюсь, вы собрали её правильно.

– В точности, у меня фотографическая память! – горячо заверил его Николай. – И ещё раз простите, это у меня с детства, ни один бабушкин будильник не уцелел.

– К чертям ваше детство!.. – с трудом успокаиваясь, спрятал герр Вальдо футляр за борт шинели. – Не дай бог, представители фирмы-изготовителя увидели бы, как вы влезли в их секретное изделие, как в будильник этой вашей бабушки. Вы же должны понимать: что бы потом ни случилось с этой штукой, отчего бы она потом не сработала или, наоборот, сработала не как надо – виновато будет не ваше детское любопытство, а моё небрежение.

И вдруг прервал сам себя Фердинанд, спохватившись и отчаянно кося глазами за серебристую перевязь погона.

– Он не видел?

Николай, поняв о ком речь, выглянул за плечо «обер-лейтенанта моря».

Крепко сбитая фигура боцмана по-прежнему символизировала стойкость «Kaiserliche Marine» и главное их боевое качество – невозмутимость, граничащую с безучастностью.

– Nein, – уверенно заявил Николай. – Как контуженный.

И тут же, в порядке успокоительного средства, предложил:

– Хотите, я встречусь с представителем «Stock & Co»? Кто именно, не знаете? Ну да, впрочем, меня все знают и со всеми у меня были замечательные отношения, – наседал скороговоркой Николай, не давая прийти в себя после нарушения всякой секретности. – Уверен, встретимся по-приятельски, поболтаем о взрывателе Юзефа, хорошо бы это был он сам. Вот увидите, они мне сами предложат взглянуть на его устройство, и ваша совесть будет окончательно и совершенно успокоена.

Уловив смысл только последней реплики, обер-лейтнант цур Зее машинально кивнул, и, не заставив себя ждать, капитан Иванов, который здесь фигурировал под именем инженера Радецкого, канул в белесой мгле, так кстати сгустившейся от снежного заряда.

Как раз в это время с другой стороны вынырнул представитель фирмы «Stock & Co. Berlin-Marienfeld». Но со своим «коллегой» он так никогда уже и не встретился, да и вообще это был отнюдь не Юзеф…

– Не Юзеф? – машинально переспросил сына статский советник. – А кто?

– Понятия не имею, я и Юзефа этого выдумал на ходу, – беспечно пожал Николай плечами.

Алексей Иванович хмыкнул, мысленно возвращаясь к существу:

– Значит, говоришь, компактный взрыватель, который они намерены пронести на некий «русский дредноут»?

– Не моя парафия, – как всегда предваряя своё «веское слово», начал каперанг Садовский: – Но о минных взрывателях «Berlin-Marienfeld» наслышан даже я.