Прощание с империей

Первый зародыш дикого капитализма почти сразу подвергся «нападению» командования полигона. Такой объект явно не соответствовал высокому статусу космической гавани. Накануне известного августовского путча ГКЧП по приказу начальника тыла космодрома в ночь с 18 на 19 августа всю территорию автостоянки густо залили гудроном. Однако, торговля в следующий выходной продолжилась, а продавцы расположились вокруг залитого участка. После окончательного провала августовского путча, торговать здесь стали уже открыто. Люди совсем перестали бояться.

Видеть своих сослуживцев в качестве уличных торговцев и таксистов, по первому времени было непривычно. Многим казалось нечестным зарабатывать на своих товарищах. А как же тогда офицерская честь и войсковое братство? Они же раньше всегда помогали друг другу без всякой личной выгоды. Завтра им рядом воевать придётся! А как это тогда делать? За торговлю офицеров в воинских частях командиры даже пытались наказывать в дисциплинарном порядке. Здесь вам не Ближний Восток с их непонятными для русского офицерства традициями. Там кадровые военные днём ходят на службу, а вечером сидят в своих лавках. «Торговцы в офицерских погонах» оправдывались перед сослуживцами: «Откройте глаза, это нормальный капитализм! Вы здесь, как на другой планете, вся страна давно живёт по-другому». Действительно, на таких бизнесменов скоро перестали обращать внимание. Такую позицию занимали далеко не все офицеры. Дело даже не в человеческих способностях приспосабливаться к новым условиям. У многих советских людей тогда был особый стержень, гордость за принадлежность к своей касте, профессии. Барков как-то спросил у матушки, почему она не ушла из профессии учителя, несмотря на свою низкую зарплату. В ответ ему она только улыбнулась и не стала говорить красивых слов. Её всегда любили ученики, которые за долгий педагогический стаж могли бы составить население небольшого города.

С самого начала на Байконуре абсолютно всё городское коммунальное хозяйство обслуживалось исключительно военнослужащими специальных батальонов обеспечения. Даже хлеб жителям города пекли солдаты срочной службы. Они же подавали в городские квартиры свет, воду и тепло. Отстранение военного руководства и переход этих функций в руки неподготовленного гражданского персонала, сказалось самым негативным образом. Начался стремительный развал всей системы жизнеобеспечения города. Накануне отопительного сезона городская администрация забрала у военных ТЭЦ. Последствия этого не заставили себя ждать. Зима 1993–1994 года оказалась для города самой тяжёлой. Участились перебои со светом, газом, отключилось отопление. Ленинск преобразился и стал похож на город, находившийся на осадном положении. Пустые прилавки магазинов, повсюду разрытые тротуары и дороги, зияющие глазницы окон без рам в брошенных квартирах, из других торчали покрытые копотью трубы самодельных печек-«буржуек».

Барков вспоминал, что в это трудное время люди выживали только благодаря своему неистощимому оптимизму и изобретательности. Для обогрева квартир на газовых и электрических плитах грели кирпичи, рядом с ними и спали. Когда в домах прекращалась подача газа и света, топили самодельные печки. Случалось, что в результате этого в квартирах возникали пожары, гибли люди. В ту зиму сгорел Дом офицеров, перестал работать хлебозавод, закрылся мясокомбинат. Офицеров и прапорщиков тогда перевели на выдачу по карточкам натурального продовольственного пайка.

Новый 1994 год на космодроме семьи военных встречали в промёрзших квартирах, без воды и света. Окна пустующих первых этажей во многих жилых домах стали закладывать кирпичом из-за непрекращающихся случаев хищения систем отопления. Офицеры и прапорщики пытались устраивать дежурства и задерживать мародёров из соседних посёлков. К тому времени город уже не был закрытым гарнизоном. Покрытые слоем инея стены квартир и пустые полки в магазинах. С этим приходилось мириться, так тогда жили в России и Казахстане не только на космодроме. Хуже, когда из строя выходило специальное наземное оборудование и космическая техника. Возможностей для их восстановления уже не оставалось. Это было самое сложное время для космодрома во всей его истории. Многим военнослужащим дома тогда было трудно встречаться взглядом со своими жёнами. В их глазах читались обида, боль и отчаянье. У этих молодых женщин, приехавших сюда из Ленинграда, Харькова, Ростова и других городов страны, такая же работа, да ещё и забота о детях. Нужно было что-то делать…