Прощание славянки

Хлеб и жиры заменялись суррогатами, рацион населения дошел до минимума, потребного для существования; не только в стране, но и в армии приходилось прибегать к суррогатам из соломы и древесины для питания лошадей, иногда и людей.

Масса населения, особенно среднего класса, положительно умирала с голоду.

„Голодная блокада, организованная нашими врагами, бросила нас не только в физические страдания, но и в моральное отчаяние“.

„Вечное недоедание… создало упадок сил физических и нравственных и породило трусливое и истерическое настроение в немецком обществе“.

Неудивительно, что вся совокупность создавшейся обстановки вызвала большую усталость и потерю веры в победу у германского народа, правительства и армии.

В Австрии положение было не лучше: Галиция была разорена войной, двукратным переходом из рук в руки, беженством и болезнями.

В стране царил голод.

Что касается австрийской армии, то она никогда не представляла из себя особенно серьезной силы, требовала постоянной подпорки со стороны немцев, и теперь могла рассыпаться в любой момент от одного оглушительного удара.

Видный австрийский генерал фон Арц — далеко не пессимист — в начале апреля 1917 г. уверял, что „благодаря недостатку сырья и усталости войск, австрийская армия не может драться долее, чем до зимы“.

Едва ли, кроме высшего германского командования, какие-либо широкие общественные и народные круги желали продолжения войны.

Всю страну охватило страстное желание мира.

Оно парализовало волю страны к победе, ослабило приток живой силы, создало большие затруднения правительству в рейхстаге, крайне нервировало командование и подорвало дух армии».

С 1915 года население Германии и Австро-Венгрии стало страдать от недоедания.

Титаническими усилиями руководителей тыла, которые ввели карточную систему, удалось избежать голодных бунтов.

Но всем было ясно и то, что эти меры лишь отсрочивали катастрофу, а никак не уничтожали ее причину.

Учитывая создавшуюся ситуацию, Берлин решил активизировать дипломатическую «войну» и расколоть коалицию своих противников, вырвав из рядов Антанты ее наиболее слабое звено, каковым там считали Россию.

Летом Германия снова попыталась склонить Россию к заключению сепаратного мира и выходу из войны.

И причины для этого у нее были. Знаменитый брусиловский прорыв показал, что говорить о разгроме России преждевременно.

Через датского и шведского королей Берлин весьма прозрачно намекнул о своей готовности заключить мир при самых благоприятных для России условиях.

Инициатива подобных переговоров исходила от канцлера Т. Бетман-Гольвега.

Однако российский император оказался верен слову, данному союзникам в сентябре 1914 года, и от ведения каких-либо переговоров с противником категорически отказался.

Положение Германии еще больше ухудшилось после того, как 23 марта ей объявила войну Америка.

Тогда правители Германии решили больше не испытывать судьбу и сделали ставку на свой, как уже очень скоро выяснится, последний козырь во всей этой игре.

На томившегося в Женеве Ленина.

В последних числах марта на одном из вокзалов Женевы можно было наблюдать довольно забавную картину.

Небольшая группа прилично одетых людей садилась в поезд под ругань и оскорбления провожающих, которых было в несколько раз больше.

Казалось, еще немного, и дело дойдет до расправы, особенно если учесть, что один из провожавших все время пытался ударить зонтиком невысокоо мужчину с рыжей бородкой в черном пальто котелке.

К счастью для мужчины, которого собравшаяся у поезда толпа почему-то называла «предателем», ему удалось избежать прямого попадания зонтиком, и он поспешно скрылся в тамбуре.

Так русские политэмигранты провожали в Россию главаря большевистской партии и теоретика социалистической революции Владимира Ленина.

Ну а «подлым предателем» он стал по той простой причине, что ехал в Россию с прямого согласия немецких властей.

Для провожавших на женевском вокзале таким оригинальным способом Ленина меньшевиков, эсеров и прочих партийцев не было секретом и то, зачем он ехал в Россию.

Свергать Временное правительство и заключать сепартаный мир с Германией.

Потому и плевали ему и его присным вслед.

В полночь 3 апреля пломбированный вагон прибыл на Финляндский вокзал.

Первое же выступление Ленина на Финляндском вокзале сразу после прибытия завершилось призывом к «социалистической революции» и вызвало смущение даже среди ленинских сторонников.

Глава IV. «Росссию погубят либералы…»

«Русская армия к марту 17 года, — писал Деникин, — невзирая на все свои недочеты, представляла внушительную силу, с которой противнику приходилось весьма считаться».

И он считался.

5 апреля 1917 года начальник германского генерального штаба Гинденбург пришел к выводу, что существуют возможности начать мирные переговоры.

Надежды возлагались на неограниченную морскую войну, создающую перелом в войне, поскольку благополучие Антанты во многом зависело от поставок морским путем.

А германские подводные лодки, пусть и не так, как раньше, но все еще наводили ужас на союзные корабли.