Прощание славянки

Эсеро-меньшевистские Советы и фронтовые комитеты всемерно помогали Керенскому.

Для того, чтобы приостановить продолжавшийся развал армии, Керенский приступил к формированию добровольческих ударных частей.

— Наступать, наступать! — истерически кричал, где это только можно, Керенский, и ему вторило офицерство и фронтовые, армейские полковые комитеты, особенно Юго-западного фронта.

Солдаты же, находившиеся в окопах, к приезжающим на фронт «орателям», призывавшим к войне и наступлению, относились не только безразлично и равнодушно, но и враждебно.

Громадное большинство солдатской массы было, как и прежде, против всяких наступательных действий.

Настроение же этих масс иллюстрируется одним из типичных писем солдат того времени.

«Если война эта скоро не кончится, — писал солдат, — то, кажется, будет плохая история.

Когда же досыта напьются наши кровожадные, толстопузые буржуи?

И только пусть они посмеют еще войну затянуть на несколько времени, то мы уже пойдем на них с оружием в руках и тогда уже никому не дадим пощады.

У нас вся армия просит и ждет мира, но вся проклятая буржуазия не хочет нам дать и ждет того, чтобы их поголовно вырезали».

Таково было грозное настроение солдатской массы на фронте.

Несмотря на столь плачевное положение русской армии, Временное правительство заверило Союзников в том, что будет продолжать войну до победного конца.

Задачи перед новым руководством армии стояли грандиозные.

Приближался намеченный Межсоюзнической конференцией срок перехода русских войск в наступление, исправление крайне сложного положения в армии и на флоте и переговоры с Союзниками, отношения с которыми обострились после Февраля.

Как и другие военачальники, генерал Алексеев прекрасно понимал, что решать серьезные боевые задачи с полуразвалившейся амией нельзя.

«В армиях, — докладывал Алексеев, — развивается пацифистское настроение.

В солдатской массе зачастую не допускается мысли не только о наступательных действиях, но даже о подготовке к ним, на каковой почве происходят крупные нарушения дисциплины, выражающиеся в отказе солдат от работ по сооружению наступательных плацдармов.

Как видите, обстановка, складывавшаяся в действующей армии, мало способствовала проведению широкомасштабных активных военных действий.

Начинать наступление в таких условиях было крайне рискованно».

А именно этого от него требовали Союзники.

Михаил Васильевич принимал все доступные ему меры по предотвращению развала армии и отчаянно боролся с агитацией и советами в армии.

Но все было бессмысленно, поскольку мер этих было недостаточно, поскольку работа военных судо и смертная казнь за воинские преступления были отменены.

С уходом из войск требовательных командиров и командующих туда бурным потоком хлынули агитаторы различных партий и фракций.

Они стремительно разлагали солдатские массы, всячески отговаривали их от продолжения войны.

Активное, целенаправленное воздействие на армейские низы в условиях практического безвластия верхов на корню ломало армию.

Как известно, Устав запрещал русским офицерам армии и флота заниматься политикой.

Даже обсуждение политических вопросов в офицерских собраниях и кают-компаниях пресекалось.

Это одна из главных причин, по которым русский офицерский корпус оказался совершенно неподготовленным к роковым событиям 1917 года.

Однако было бы ошибкой считать, что после революционных событий в Петрограде, гонений на офицерство и методичное разрушение столичными политиками армейской дисциплины и авторитета начальников сами офицеры продолжали пребывать в политическом анабиозе.

Сразу после февральского переворота в Петрограде, Москве, Киеве и других городах стали возникать локальные офицерские организации.

В апреле 1917 года группа офицеров Ставки Главковерха выступила с инициативой о создании Союза офицеров армии и флота, своеобразного офицерского профсоюза, призванного защищать интересы 250-тысячного офицерского корпуса.

Через несколько дней в Ставке был избран Главный временный комитет Союза, который возглавил подполковник генерального штаба Дмитрий Лебедев, впоследствии участник Белого движения, начальник штаба Ставки адмирала Колчака и военный министр при нем же.

Комитет немедленно выпустил воззвание, в котором обратился к офицерам с призывом «противодействовать выступлениям отдельных, демократически настроенных лиц и групп из офицерского корпуса, включиться в борьбу за спасение армии от разложения».

На совещании в Шантильи в ноябре 1916 года было решено сломить неприятельские силы путем единовременного наступления на всех фронтах с применением максимального количества средств, какое только сможет ввести в дело каждая армия.

«По соглашению с высшим английским командованием, — писал Невель, — я назначил на 8 апреля начало совместного наступления на Западном фронте.

Этот срок не может быть отложен.

Вследствие этого прошу вас также начать наступление русских войск около первых или средних чисел апреля.