Прошу, найди маму

Ты ехал передо мной по пыльному шоссе и вёз еду для моих детей. Я сняла с головы полотенце, стряхнула пыль, осевшую на штанах, и провожала взглядом тебя и твой велосипед, исчезающий впереди. Время от времени я протирала глаза, когда пыль закрывала мне вид. Когда голова освободилась от груза, я будто вновь ожила. Я шла по шоссе, слегка потряхивая руками. Приятный ветер задувал под одежду. Я уже и не помнила, когда в последний раз шла куда-то и не несла ничего ни в руках, ни на голове, ни на спине. Я шла, смотрела на вечерних птиц, напевала песни, которые мы пели с мамой в детстве, и так дошла до магазина. Ещё издалека я начала искать взглядом коробку. Подойдя поближе, я посмотрела в сторону двери, где она должна была стоять, но её там не было. Сразу застучало сердце. Я ускорила шаг. Я боялась спрашивать у хозяйки, не оставлял ли тут кто-нибудь коробку. Если бы оставил, я бы уже заметила, но её нигде не было видно. Хозяйка магазина наблюдала, как я бежала с полотенцем в руках, и, наверное, удивлялась: «Что случилось?» Только тогда я поняла, что ты украл у моих детей ужин, и у меня хлынули слёзы. Как я могла отдать человеку, которого видела впервые, не что-нибудь, а еду для детей? Кто меня дёрнул? Почему я так поступила? Я до сих пор отчётливо помню то чувство, когда страх, мелькнувший на секунду при виде отдаляющегося велосипеда, обернулся реальностью. Я не могла вернуться домой с пустыми руками. Я должна была найти ту злосчастную коробку. Мне отчётливо вспомнился звук ковша, чиркнувшего по дну опустевшего горшка из-под риса в кладовой утром того дня. Той коробки муки хватило бы по меньшей мере на десять дней. Когда я начинала думать об этом, я тем более не могла махнуть на неё рукой. Я отправилась искать тебя и велосипед, который проехал мимо магазина. Останавливая каждого встречного, я шла и шла вперёд. Вскоре я вычислила, кто ты. Оказалось, ты был достаточно беспечным – твой дом был недалеко. Когда я узнала, что ты живёшь в двух километрах отсюда, в деревне, где все дома с черепичными крышами, деревне перед самым въездом в посёлок, в одиноко стоящем доме, я понеслась, как бегунья. Мне надо было встретить тебя до того, как ты успеешь съесть мою муку, чтобы я смогла забрать её обратно. Обнаружив твой велосипед около старого дома на холме в самом начале деревни, между рисовыми плантациями, я с криком вбежала в твой дом. Тогда я увидела всё – сидящую на ветхом полу твою старую мать с мрачными глазами, трёхлетнего ребёнка, сосущего палец, и жену в тяжёлых родах. Я пришла забрать коробку с мукой, но, увидев всё это, сняла со стены в тёмной тесной кухне котёл, налила туда воды и нагрела. Я отстранила тебя, когда ты, не зная, что делать, только топтался вокруг роженицы, взяла женщину, которую видела впервые, за руку и сказала: «Тужьтесь, тужьтесь». Не знаю, сколько времени прошло, но вскоре раздался плач ребёнка. В том доме роженице есть было нечего. Твоя старая мать была слепа. Сейчас она уже, наверное, отошла в мир иной. Приняв ребёнка, я зачерпнула муки из коробки, замесила тесто, сварила суп с клёцками и отнесла в комнату роженицы… Потом опять поставила коробку на голову и пошла домой. Это случилось уже не один десяток лет назад. Может, это тот самый сын, который родился тогда? Он протирает твои руки. Переворачивает тебя на живот и протирает спину. Да, много времени прошло. Твоя гладкая когда-то шея сейчас вся в морщинах. Густые брови стали редкими, а бывший когда-то правильной формы рот сейчас совсем не узнать. Теперь твой сын вместо доктора спрашивает тебя: «Отец! Назови своё имя! Ты же знаешь, как тебя зовут?»

– Пак Сонё.

Да что ты, это же моё имя.

– А кто такая Пак Сонё, папа?

Меня это тоже интересует. Кто я для тебя? Каким человеком была я для тебя?

Мысли о вашей семье мне не давали покоя, поэтому через семь-восемь дней я решила ещё раз сходить к вам домой, взяв водорослей, чтобы сварить суп для роженицы. Но её уже не было, остался только новорожденный ребёнок. Ты сказал, что твоя жена после родов три дня лежала с высокой температурой, после чего умерла. Что у неё было сильное истощение, и организм не смог пережить роды. В тот день твоя слепая мать с мутными глазами так же сидела во дворе ветхого дома, то ли понимая, то ли не понимая, что происходит вокруг. Сидела рядом с трёхлетним ребёнком. Может быть сын, который сейчас у твоей постели, это не родившийся тогда ребёнок, а тот трёхлетний.