Проснуться живым

— Почему? Это ведь все верования племени вибути, ты сама об этом писала… Курсовую работу.

— Заткнись!

— Сама заткнись!

— Заткнитесь обе вы!

Эта реплика вовсе не принадлежала Вересаеву. Викентий сам завертел головой в поисках источника упомянутой реплики.

Все оказалось просто. Из-за полусдвинутой шелковой ширмы (позолота, шелк, лебяжий пух и еще какая-то дорогая дрянь) вышла, солидно покачивая мощными бедрами, Вупи Голдберг. Викентий вспомнил, как ее на самом деле зовут — Озулия. И, честно сказать, была она внешностью куда пострашней знаменитой голливудской актрису, но зато облачением (не одеждой, а именно так — облачением!) могла влегкую перещеголять всех кинозвезд вместе взятых. Балахон из золотой парчи, длинный, до самых пяток, весь был расшит изумрудами и рубинами. Сверху на балахон, видимо, чтобы приглушить его ненормальное сверкание, чернокожая дама набросила манто из редкостного голубого соболя. А на голове, полностью скрывая волосы, у означенной дамы красовалось сооружение, одновременно напоминающее защитный шлем летчика-истребителя, бушприт клипера «Ариэль» и корзину с ананасами. Причем все это великолепие было выполнено из чистейшего золота, и Викентий созерцал его с сугубо научным интересом: как шейные позвонки дамы с именем Озулия выдерживают нагрузку примерно килограммов в двадцать пять? Может, она их себе заменила на протезы из легированной стали? И не мучает ее ни остеохондроз, ни проблема переноса больших грузов на дальние расстояния.

Видимо, у этой дамы не только позвонки были стальные. Но и характер.

— Так, девочки, прекращайте этот ненужный и бестолковый базар, — сказала представительница затерянного африканского племени на чистейшем русском языке. — Иначе я создам вам массу пожизненных и даже посмертных проблем.

— Она первая начала! — плаксивым голосом пожаловалась Надежда и указала пальцем на свою светлую ипостась.

Элпфис только устало усмехнулась. Викентий с ужасом понял, что силы у его спасительницы (или все-таки погубительницы, раз они попали прямо в эту ловушку, обставленную креслами в стиле ампир?) совсем на исходе и не вырваться ей из плена.

И ему не вырваться.

В очередной раз.

— Ты! — качнула своей короной Озулия в сторону Элпфис- Разве тебе не известно, что силы твоей не хватит, чтобы остановить нас. Тем более что мы уже почти все сделали…

— Лупомбомба Озулия Уа Макумба Хоста, — медленно проговорила Элпфис, и Викентий поначалу подумал, что она не в себе. — Таково твое полное имя, нелицензированная колдунья? Да, нелицензированная, ведь племя выперло тебя вон и запретило творить колдовство вибути. Я раньше не знала, что означает твое имя, но пришлось выучить язык вслед за… Надеждой. Весело тебя назвали бывшие соплеменники: «Темная женщина с продажной плотью и грудями, полными гноя»…

— И что?! — Озулия гордо подбоченилась.

— Да так, просто хотела спросить, — улыбаясь одними кончиками губ, произнесла Элпфис, — зачем тебе, могущественной колдунье, выряженной в меха и золото, такое количество циркониевых браслетов?

Колдунья дернулась, пряча было голые до локтей руки за спину, но Викентий успел разглядеть то, о чем говорила Элпфис. Увидел и принялся непотребно ржать: действительно, на запястьях могучей Темной женщины красовалось дюжины две образцов этой разрекламированной по всей стране дурацкой псевдоцелебной бижутерии.

— Ах Озулия, — хохотал Викентий, — не верьте рекламе! И если у вас проблемы с давлением и мигрень замучила, лучше снимите с башки эту вашу золотую башню. И голову помойте хозяйственным мылом. Может, и полегчает. А браслеты не помогут! Они колдунам не помогают, срабатывает система защиты!

— Не ваше дело, — явно смущаясь, проворчала Озулия. — Хочу и ношу.

— Остерегайтесь подделок! — опять заржал Викентий. Давно он так не смеялся. И ему сделалось совсем нестрашно. И было ему легко, как бывает, когда просыпаешься после дурного сна и понимаешь: за окнами солнце, небо, новый, счастливый день, а не тот кошмар, который тебя мучил.

Озулия аж побурела, аки свекольная шкурка, и метнула гневный взгляд на Надежду, но та ей ответила не менее уничтожающе:

— И чего нацепила, дура… Рядишься, как елка новогодняя!

Озулия не стерпела такого попрека от, по сути, ученицы и подчиненной и нахмурила брови, бормоча что-то малопонятное. И тут же Надежда свалилась с софы, встала на четвереньки и принялась извергать изо рта длинных извивающихся змей пополам с какой-то синей слизью.

— Никогда не позволяй себе насмешек над старшим по знанию, — завела воспитательную волынку Озулия. — Никогда не думай, что избегнешь наказания за наглые и бесстыдные речи. Что, тяжко?

— Пощады! — прохрипела Надежда, отхаркивая сгусток слизи.

— Хорошо. — И Озулия хлопнула в ладоши.