Простить нельзя расстаться

Затылок пекло, кислорода не хватало, пришлось постоять, опираясь на крышу «Мерседеса» и шумно втягивая воздух ноздрями. Минуты через три полегчало: бесчисленны мошки, мельтешившие перед глазами, растаяли, мир вокруг очистился. Сел в машину, потянувшаяся к ключу зажигания рука зависла и легла на руль. Анатолий замер, безотчётно наблюдая за людьми, напоминавшими деловитых муравьёв: один тащил сосновые рейки, другой — рулон поликарбоната, третий катил тележку, нагруженную всякой всячиной. Отвлёк от созерцания ригтон мобильного — любимая мелодия жены. Надо сменить. Звонила Дарья. Она скороговоркой сообщила, что успели вовремя, никаких последствий отравления быть не должно, дня три ребят понаблюдают, а потом отпустят.

— Доктор уверена, Анатолий Сергеевич — всё будет хорошо.

— Спасибо, Дашенька. — Рубинов вздохнул, услышав гудки, спрятал трубку в карман и завёл, наконец, машину.

Обратный путь проделал на минимальной скорости. Не замечал ни обгонявших его «вёдер с гайками», ни сигналивших автомобилистов, вынужденных тащиться там, где запрещён обгон. В ушах звенели слова жены: «Сына я тебе не оставлю». Не это ли ты имела в виду, любимая? Тряс головой, отгоняя наваждение. Не может быть! Пусть Вика не любила сына, но ведь она мать! Мать! Однако подозрения прочно укоренились в сознании. Как ни старался Рубинов найти объяснение случившемуся несчастью, ничего путного на ум не приходило.

Во дворе дома стояли полицейский «УАЗ» и автомобиль Коровихина.

Быстро!

Сам детектив сидел на ступеньках крыльца с бутылкой минералки в руках. Он кивнул выбравшемуся из «Мерседеса» Рубинову и жестом пригласил расположиться рядом:

— Туда пока не надо ходить. Эксперты работают.

Анатолий топтался на выложенном фигурной плиткой пятачке, не представляя, о чём можно сейчас говорить. Евгений, увидев, как он облизывает сухие губы, протянул воду. Поблагодарив, Рубинов выпил половину. Солёная жидкость вернула если не спокойствие, то уверенность в благополучном исходе дела. Сейчас полиция разберётся! Они найдут преступника и опровергнут глупые подозрения! Сквозь стеклянную дверь увидел Цыпина. Лейтенант вышел на крыльцо, легко сбежал по ступеням и протянул руку:

— Зачастил я к вам, Анатолий Сергеевич…

Рукопожатие его было крепким, взгляд лукавым, будто очередное преступление в доме Рубиновых веселило полицейского.

— Не могу сказать, что рад, — хмуро отреагировал Анатолий.

— Ну, обошлось же? А? — улыбнулся Цыпин. Тут же посерьёзнел, вытащил из кармана смартфон и включил запись. — Как считаете, кто мог подбросить ёмкость с ядовитым веществом в комнату вашего сына?

— Не представляю, — замотал головой Рубинов. — Какое вещество?

— Пока не определили. Состав неизвестен. Что-то новенькое. Среди знакомых есть химики?

— Нет, — сказал Анатолий с видимым облегчением. — Ни у меня, ни у жены.

— Кстати, где ваша супруга?

— В Лондоне, — опередил Рубинова Евгений.

— Где? — изумился тот. Цыпин тоже обернулся к детективу с немым вопросом.

— Когда искал рейс, на котором возвращается Марк с отцом, — пояснил Коровихин, — видел, что Рубинова Виктория Максимовна вылетает в Лондон двадцать пятого июля. Или двадцать восьмого — не помню. Система на фамилию среагировала.

— Ясно, уточним, — лейтенант сделал пометки в смартфоне и добавил едва слышно: — Великобритания не выдаёт.

У Анатолия похолодело в груди: что значит «не выдаёт»? Цыпин подозревает Вику? На последовавшие вопросы он отвечал отстранёно, беспокоился об оставленной на включённом ноутбуке записи — не дослушал до конца. Что если супруга выдала что-нибудь ещё более подозрительное, чем фраза «сына тебе не оставлю»?

— Итак, — резюмировал следователь, обращаясь к Евгению, — что мы имеем… Записи на камерах обрываются двадцать четвёртого числа. Предположительно, хозяйка перед отъездом их отключила. Зачем?

Коровихин и Рубинов как по команде пожали плечами. Цыпин продолжил рассуждать:

— Дом пустовал, пробраться сюда мог любой…

— Не думаю, — возразил Анатолий, — замки вполне надёжные.

— Витя! — из окошка полицейского автомобиля высунулась усатая физиономия, — На бутылке отпечатки Захаровой!

Мужчины у крыльца переглянулись.

— Она заходила в комнату, могла схватить, — предположил Рубинов.

— Только её, больше нет вообще. — Эксперт на миг исчез, из окна высунулась волосатая рука с бутылкой из-под пива в полиэтиленовом пакете. Продемонстрировав улику, рука спряталась. Опять показался усатый: — Даже частичных, будто стёрли. Уж кассир-то должен отметиться!

— Вообще-то странно видеть под столом в детской комнате пивную посуду, — рассуждал следователь.

— «Амстердам»? — спросил Коровихин. Он сидел, вцепившись в свои колени и глядя в землю.

— Да, подтвердил Цыпин.

— Знаю, что это за бутылка. Мы в парке гуляли семнадцатого или пятнадцатого июля. Подошли к скамье, где обычно сидим. Бутылка стояла прямо посередине. Даша взяла её и бросила в урну. Артём подтвердит, если спросите. Вспомнит: его развеселила этикетка, всё спрашивал, почему Амстердам.