Просто люби жизнь

У меня такое чувство, что я знаю, что он имеет в виду под видами. И наслаждениями. На самом деле его взгляд такой пристальный, что я чувствую себя немного взволнованной и снова опускаю глаза.

– О, смотри, вот и заключение, – говорю я, открывая последнюю страницу. – В Мэттленде вы найдете сплошной ландшафт правды, честности и чести. Мэттленд – редкая находка… – Я замолкаю, у меня внезапно перехватывает горло, потому что это так верно. – Мэттленд – редкая находка для искушенного путешественника, разочарованного другими, более мелкими землями, эта земля вознаградит упорство сверх всякой меры.

– Ух ты, – говорит Мэтт, выглядя немного потрясенным. – Ну, это у тебя так написано… – Он листает папку до конца и начинает читать.

– Аваленд – это Шангри-Ла[64]. Царство магии, надежды, воображения и, прежде всего, любви. Это место… – Он запинается, его голос становится хриплым. – Это место, которое немногие захотят покинуть.

У меня внезапно печет глаза, потому что… кто это написал? Мэтт смотрит на меня, его лицо светится любовью.

– Я и сам не смог бы выразиться лучше, – тихо говорит он.

– Я тоже, – волнуясь, говорю я. – Я имею в виду… то, что сказано о тебе. То же самое.

– Я заметил, что имени автора нет. – Мэтт кивает головой на свою папку.

– Это они все.

– Ублюдки. – Он ухмыляется. – Всех занесу в таблицу.

– Как ты думаешь, они пытаются послать нам сообщение? – говорю я и пытаюсь говорить шутливо, но мои глаза внезапно снова печет. Потому что… это реально? Действительно реально?

– Да, – говорит Мэтт, как будто читая мои мысли, и протягивает через стол руку, чтобы коснуться моей руки.

Я позволяю ему подержать ее несколько мгновений и чувствую, как частично начинает спадать напряжение в теле. Но потом высвобождаю пальцы. Потому что, если у этого есть хоть какой-нибудь шанс, я должна быть честной. Мы оба должны быть честными.

– Мэтт… Я нервничаю, – говорю я, уставившись в стол. – Не хочу, но нервничаю.

– Конечно, – серьезно говорит Мэтт. – Я тоже. Но мы будем двигаться медленно. Осторожно.

Я киваю.

– Не спеша.

– Никаких порывов, – соглашается Мэтт.

– Мы поймем, что у нас есть различия. И мы с этим справимся. – Я серьезно смотрю на него. – Мы будем уважать друг друга. Я не могу любить все в твоей жизни, а ты не можешь любить все в моей жизни. И… ты знаешь. Это прекрасно.

– Согласен, – кивает Мэтт. – Это прекрасно.

По дороге в мою квартиру мы ведем легкий и бессвязный разговор. Я не знаю, что чувствует Мэтт, но мое сердце колотится от волнения. Это похоже на первое свидание, но во второй раз. Что делает все намного сложнее.

В первый раз у меня не было никаких оговорок. Я видела лишь великолепную, манящую местность и дождаться не могла, чтобы ее исследовать. Теперь я пересекаю ту же местность, но на этот раз осознаю ее скрытые трещины, выбоины и опасные края скал. Я неуверенно иду вперед, я иду на цыпочках. Готовая отступить в любой момент.

– Я прочитала автобиографию Арло Халсана, – говорю я, внезапно вспомнив.

– Правда? – Мэтт, кажется, потрясен.

– Мне ее порекомендовал… кое-кто, – говорю я, не желая упоминать слово на букву «Ж». – И это невероятно. О боже, его детство. Так грустно.

Мне неприятно признавать, что Женевьева может быть права, но на произведения смотришь по-другому, когда знаешь, что за ними стоит. Особенно Лысый волк. Мне даже в голову не приходило, что это может быть фантастическая собака, которую в детстве вызывал в воображении Арло Халсан, потому что получил сильную психологическую травму.

– Но я думал, ты не… – начинает Мэтт. Затем он останавливается как вкопанный, и я могу сказать, что он тоже опасается той местности, которая открывается перед нами. Некоторое время мы идем молча, затем, когда мы подходим к моей квартире, Мэтт вдруг говорит: – Я не сказал о дедушке. Он рассказывал мне, как вы с ним болтали. Ты хороший человек, Ава.

– Это было приятно, – улыбаюсь я. – Мне нравится твой дедушка. Из всей твоей семьи… – Я останавливаюсь как вкопанная, потому что мне кажется, что я приближаюсь к выбоине. – В любом случае. Он классный.

– Ну, ты ему тоже нравишься. – Взгляд Мэтта безмолвно скользит к фонарю на крыльце, в котором до сих пор перегоревшая лампочка, и я знаю, о чем он думает.

– Я заменю, – торопливо говорю я. – Я была в отъезде.

– Я не собирался ничего говорить, – вскидывает руки Мэтт.

Я чувствую себя немного встревоженной, когда открываю входную дверь, потому что мы до сих пор настороже. Все еще не совсем естественны друг с другом. Но, может быть, это пройдет. Нам просто нужно продолжать разговаривать.