Простудятся в траве босые осы…

Легко и влажно отцвела
Сирень. Свой смелый стиль
Она черёмухе сдала.
А тут и новые дела –
Цветёт полынь-ковыль.

Цветёт.

И некий трансвестит,
Чей пылью полон рот,
Уже наметил пол и род
Травы, что завтра зацветёт
И дымно возвестит

О взявших след крапивах-псах,

О жрущих удила
Бойцовых травах, в чьих глазах,
Устах усталых и усах
Ухмылка залегла.

О, в этой зелени-слюне,

В цветочных зеленях,
Ты доверяла только мне:
Ты так страдала обо мне,
Что всё, что было вне, вовне
Любви – внушало страх.

И мы спешили в ночь, в игру

Любви, игру огня,
Где возвращенья по утру
К переживаньям дня,

Где летний вечер –

Вечен, тих,
Закатен – был бы рад
Отдать любви
Свой код, свой штрих,

Пока наш век, скинхед и псих,

Нам не задул закат…

* * *

Как долго тянется луна!
И звёзды всё не гаснут.

Так нудно тянется она!

И желчь свою на землю, на
Меня – цветно и грязно –
Всё льёт,
Как будто с ней вдвоём
Мы вместе, а не порознь,
Как будто жёлтый окоём
Небес – гнилушный водоём,
Где цвет и мреющий объём,
Сгустив созвездий поросль,
Сумели выморить рассвет,
И ночь – неодолима

И звёзды падают в кювет –

Или куда-то мимо.

* * *

А жизнь бледна.
Но как ярко искусство!

В этюдники, блокноты, на холсты,

Хоть начерно, хоть начисто – в листы
Атласные –
Вноси то место пусто,
Где уходили и сбивались с курса
Заплаканные серые киты.

В журнал учёта снов и сновидений

Смелей вноси пучины свальный грех,
Брёх альбатросов и скалистый берег,
Спасательных жилетов пересмех,
Девятый вал и шквал морских утех,
Где самый верный способ искупленья –
Акулья пасть, приемлющая всех.

О, старых кораблей древесный стон!..

Цветут кувшинки. Плавает планктон.

* * *

Ты рвался ввысь? Ну вот и упади.
И ушибись. И вдребезги. Разбейся!
Ну, крылья остригут. Отменят рейсы.
Аэрофлот опять проверит кейсы.
А в моде, как и были, будут рельсы
И перестук затюканных колёс.

Но это всё неважно.

Ты вознёс
На миг единый всё, чем не пророс
Наш долгий век.
Теперь – не твой вопрос.
Цветёт полынь и зябнут эдельвейсы.
И на откосах лёгкий перекос
Вдруг выпишет тверёзый тепловоз.

И осень,

И смирение берёз,
И первый снег переметает рельсы.

* * *

Взрывное напряженье тишины –
Итог ненормативного общенья:
На скорости предельной торможенье
Грозы,
Что принеслась со стороны
И врезалась
Плашмя, с разгона – в горы.

И что там наши ссоры-переборы,

Когда ей даже горы не нужны!

Она и так всё круто перепутала:

Движенье рек, беспутное и мутное,
Горячку ледниковой седины,
Совиные испуганные сны,

И ложь твою,

И сладкий хмель вины,
И глупость,
Что всегда мудрее мудрого

И этот гром,

Что тише тишины.

* * *