Простые люди

Валя Проценко первой подготовила свой комбайн к уборке. Для Головенко это было неожиданностью; он рассчитывал, что ее комбайн выйдет днем позже.

Девушка стояла в кабинете на ковровой дорожке в широких шароварах, в красной футболке, туго обтягивавшей ее высокую грудь — стройная, как изваяние спортсменки. Низкое еще солнце обливало ее через окно снопами ярких лучей. Черные, как маслины, глаза Вали возбужденно поблескивали на бледном, осунувшемся лице. Видно было, что девушка не спала в эту ночь.

Головенко вышел из-за стола и пожал ее маленькую и крепкую руку.

— Спасибо, Валя. Идите поспите и с обеда — в поле.

— Спать? — удивилась Валя. — Зачем спать? Дайте распоряжение трактористу — поедем в поле.

Головенко понял: спорить бесполезно. В агрегате Проценко вызвался работать Подсекин. Головенко не возражал против этого.

— Смотри, Яков Гордеич, у нас надо работать, — предупредила его Валя на поле.

— Я вас не понимаю, уважаемая.

— А тут и понимать нечего. Работать, говорю, у нас надо как следует. И всё…

Она отрегулировала хедер и сильным рывком, с полуоборота, заведя мотор, поднялась на мостик комбайна. Когда мотор разогрелся и ровно загудел, она включила рабочую скорость. Лязгнули цепи. Комбайн задрожал, мягко и ровно затарахтел ситами. Валя, чуть склонив голову, прислушалась и осталась довольна. Она выпрямилась на мостике, и Подсекин увидел четко вырисовывавшуюся на голубом фоне неба ее стройную и легкую фигуру.

— Давай, — крикнула Валя.

Подсекин включил скорость и дал газ. Комбайн медленно пошел к стене ячменя.

— Давай, давай! — покрикивала Валя.

Подсекин прибавил газу. Комбайн дернулся, пошел быстрее. Валя сердито показала кулак трактористу. С мягким хрустом нож врезался в ячмень. Комбайн принял первую охапку и глухо заворчал. За ним выросло облако половы, в бункер посыпались первые зерна.

Легкий ветерок трепал пряди черных волос Вали, выбившихся из-под платка. С высоты комбайна веселыми глазами осматривала она расстилающееся перед ней золото хлебов, чуть колеблемых ветром.

Обойдя загон, Подсекин остановил трактор. Валя нахмурилась:

— Это зачем? — спросила она.

— Начало сделано, можно покурить, — ответил Подсекин, спрыгивая с трактора.

Валя, помолчав, негромко, но внушительно сказала:

— Начало сделано, да конца не видно. Курить будем, когда конец покажется. Вот тот участок, что обогнули, сегодня мы должны повалить, имейте в виду.

Подсекин усмехнулся:

— А ты знаешь, сколько здесь гектаров?

— Восемнадцать, — сказала Валя.

— И ты думаешь за один день скосить?

— Не уйдем с поля, пока не кончим.

Подсекин, посмеиваясь, принялся курить. Валя вспомнила Ваню Степахина, которого не нужно было подгонять. Он не слезал с трактора до тех пор, пока задание не было выполнено.

Это было три года тому назад, в первый год после окончания курсов комбайнеров. Неуверенная и робкая в обращении с машиной она вот так же, с волнением впервые повела комбайн. Ваня уже работал второй год и считал себя опытным трактористом. Он подбадривал шутками робкую девушку, посматривая на нее теплым дружеским взглядом. И Валя как-то сразу успокаивалась. Она видела сверху курчавую, золотившуюся на солнце голову тракториста, его белозубую улыбку, когда он повертывал голову и пристальным взглядом смотрел на нее снизу вверх, и на душе у нее было спокойно.

Подсекин покурил, поковырялся в моторе трактора и забрался на сиденье. Валя вздохнула:

— Наконец-то… Я думала, вы еще ляжете отдохнуть после такой тяжелой работы. Заморились, бедненький…

— Это уж мое дело, — озлился Подсекин.

— Нет, не ваше, а наше, товарищ Подсекин, — сказала Валя, прищурив черные, как уголь, глаза. — Вы работаете в агрегате, а не в одиночку; командую агрегатом я и извольте подчиняться нашим порядкам. Понятно?

— Подумаешь, командир! — Подсекин выругался про себя. Он рванул рычаги, но трактор пустил плавно, постепенно набирая предельную скорость.

Они уже сделали несколько кругов, останавливаясь только затем, чтобы освободить бункер от зерна. На одной остановке Подсекин спрыгнул с трактора и приник ухом к мотору. Потом с сумрачным лицом долго стоял перед машиной. Когда подвода была нагружена зерном, он что-то тихо сказал уезжавшему в деревню подводчику. Тот, забравшись в бестарку, сказал:

— Ладно, скажу.

— Что такое? — озабоченно спросила Валя.

— Да, так, — неопределенно ответил Подсекин и залез на сиденье. Он осторожно пустил машину. Комбайн, тяжело покачиваясь, медленно пошел по полю.

— Прибавьте ходу, Яков Гордеич.

Подсекин отрицательно потряс головой. Валя прислушалась и ясно уловила глухие жесткие удары, нарушавшие ровное гудение мотора. Лицо ее вытянулось:

— Что там у вас застучало?

Подсекин остановил трактор и подошел к комбайну.

— Стучат коренные. Что будем делать?

По выражению его лица Валя поняла, что трактору грозит остановка. Она оглянулась. От избушки полевого стана к комбайну торопливо шли два человека. Одного из них, бригадира дядю Тимошу, нетрудно было узнать по большой, во всю грудь, бороде, вторым был инструктор райисполкома Усачев. Он остановился поодаль, критически осматривая комбайновый агрегат.