Против течения. Десять лет в КГБ

Мы с Аресом начали „прогуливаться” по улице, беседуя на ходу. В общей сложности встреча заняла около 20 минут: Арес успел передать мне четыре ролика фотопленки, а я ему — конверт с деньгами. Мы условились о времени и месте следующей встречи и наскоро распрощались. Я вернулся в машину, и мы с шофером покатили в „наш” ресторан, чтобы пропустить по стаканчику. Затем шофер повез фотопленки в посольство, а я вернулся туда, где стояла моя машина. Наконец-то я мог отправиться домой. Я замертво свалился в постель — позади был восемнадцатичасовой рабочий день. И день этот отнюдь не был необычным.

Однако, уже погружаясь в сон, я вдруг вздрогнул и очнулся, вспомнив, что нельзя было давать фотопленки шоферу — он ведь только шофер, а не курьер. Мне надо было предупредить его, что контейнер с пленками взорвется, если он вздумает его открыть. КГБ использует специальные контейнеры для транспортировки фото-пленок. Это металлические ящички, покрытые черным винилом. Внутри ящичка шесть отделений для роликов. После того как ролики фотопленки вложены внутрь и ящик заперт, — это уже натуральная бомба. Любая попытка открыть ящик, не зная, как обращаться с его замком, приводит к тому, что внутри вспыхивает запал, а затем заряд взрывчатого вещества уничтожает фотопленки. Мне самому разрешалось открывать ящик только в помещении резидентуры КГБ. Инструкция гласила: „В случае любой опасности или если вас остановит полиция, нажмите на кнопку и выбросьте ящик из окна машины как можно дальше от себя”. Даже и в таком случае трудно избежать ожогов.

Шофер мог решить открыть ящик по самым разным соображениям вполне невинного свойства. К примеру, зная, что в ящике фотопленки, он мог решить извлечь их оттуда, чтобы вручить их резиденту. Тогда там такой пожар разыграется?..

Было уже слишком поздно, чтобы успеть предотвратить возможную опасность. Встреча с Аресом была относительно недалеко от посольства, и к тому времени, как я добрался до дома, шофер уже должен был давным-давно оказаться в посольстве. И вот я хладнокровнейшим образом решил ничего не предпринимать до утра. К счастью, контейнер был открыт в посольстве не шофером, а специалистом, и мне не пришлось отвечать за возможные последствия этого упущения.

Источником другой проблемы был все тот же Арес. Поскольку он считался одним из самых ценных агентов, в его машине было установлено специальное электронное устройство, чтобы он, в случае опасности, мог послать сигнал бедствия приемному устройству на крыше советского посольства. Устройство это было встроено в радиоприемник в машине Ареса — всего несколько дополнительных транзисторов. В случае опасности, ему надо было всего лишь включить радио и нажать нужную кнопку. Только профессионал-радиотехник сумел бы понять, что радио это не совсем обычное, к тому же для этого надо было разобрать его.

Арес любил спортивные машины и терпеть не мог, когда они дряхлели, а потому каждые три года покупал новую. КГБ приходилось оплачивать значительную часть стоимости этих покупок. И вот пришло время очередной такой покупки. Через несколько дней после получения от меня энной суммы наличными, он стал гордым обладателем машины новейшей марки. В прошлом он, прежде чем отдать старую машину продавцу, извлекал из нее свое радио, а тут забыл это сделать. Когда он сказал мне об этом, я едва удержался от желания отколотить его. Ситуация была отчаянной — если новый владелец машины задумает отдать радио в ремонтную мастерскую, не пройдет и нескольких дней, а то и часов, как Аресу придется предстать перед японской контрразведкой для крайне неприятной беседы. И тогда над многими из нас нависнет опасность.

Стараясь сохранить хладнокровие, я велел Аресу утром прежде всего отправиться к продавцу машин и сказать — как бы это ни звучало идиотски, — что он привык к старому своему приемнику, что он лучше нового, а потому, мол, он хочет забрать его. К счастью, продавец оказался человеком не подозрительным, и уловка эта сработала, но я не мог ни забыть, ни простить Аресу его беззаботности.

Арес завербовал для меня агента — правительственного чиновника, имевшего доступ к важной информации. Он добывал эту информацию, руководствуясь моими указаниями, и все получалось отлично, но сам я никогда не видел нового агента — все контакты с ним осуществлялись через Ареса. Однако штаб-квартира КГБ хотела, чтобы я представил ощутимое доказательство того, что вербовка и в самом деле имела место. Начальство требовало, чтобы я тайно присутствовал в баре, когда Арес будет получать от завербованного им агента документы и взамен даст тому деньги.