Против течения. Десять лет в КГБ

— Станислав, в норме, — сказал второй американец и, обращаясь к Роберту, добавил: — Пока все идет нормально.

Ночь выдалась тяжелая. Роберт намертво прилип к телефону, ведя с американским посольством переговоры по какой-то закодированной системе. Около трех часов он подошел ко мне — я сидел на стуле, полумертвый от усталости.

— Мне надо ненадолго в посольство, — сказал он. — Я не знаю, в чем там дело… Что-то слишком деликатное, чтобы обсуждать это по телефону, даже иносказательно.

Вероятно, увидев признаки тревоги на моем лице, он быстро прибавил:

— Забудьте о всех тревогах. Теперь вы наш приятель? Мои друзья и сам я никогда не отдадим вас. Никогда? Обещаю!

Уже рассветало, когда Роберт вернулся — принесенные им новости крайне встревожили меня.

— Вашингтон отверг предложение вывезти вас из Японии на военном самолете.

У меня упало сердце. Я знал, что я все еще не был в безопасности, а у КГБ длинные руки, он еще вполне мог добраться до меня.

— Знай они о КГБ то, что должны бы знать, они бы поняли, в какое опасное положение они меня ставят, — взорвался я.

— Стан, — голос Роберта звучал спокойствием и уверенностью. Впервые ко мне обратились на этот американизированный лад — Стан. С тех пор меня только так и зовут, и я привык к этому. — Послушайте, Стан, все будет нормально. Смотрите, что уже сделано. Вот ваш паспорт — со штампом, с визой. Вот ваш билет — на самолет авиакампании „Пан Америкен”, первым классом. Вы летите сегодня. Я буду с вами — для меня это честь, сопровождать вас.

— В аэропорту у нас будут неприятности, — угрюмо предсказал я. — Вот увидите.

Несколько часов спустя мы были в аэропорту. Мы беспрепятственно прошли регистрацию пассажиров, паспортный и таможенный контроль и направились в зал ожидания для пассажиров первого класса. Казалось, что все мои страхи напрасны. И тут я почти столкнулся с двумя офицерами японской контрразведки. Я сразу узнал их, они меня тоже.

— Сейчас, — сказал я Роберту — они поднимут по тревоге все свои силы. Вон те двое. Известят свое полицейское управление, а раз так, можете не сомневаться, что и КГБ об этом тоже узнает.

— Ну, что ж, — сказал Роберт. — Вот и начались неприятности. Только не нервничайте, и мы с ними справимся. Вам ведь случалось и не в таких переделках бывать.

Я не был уверен, что мне приходилось бывать в худшей ситуации. Если КГБ преуспеет в том, чтобы вынудить японцев вернуть меня в СССР, я — покойник.

В зале ожидания в мгновение ока собралась добрая дюжина японцев из контрразведки и еще человек пять-шесть спешили в нашем направлении. Один из них, явно старший, подошел к Роберту и обратился к нему по-английски:

— Мне надо поговорить с этим джентльменом, — кивнул он в мою сторону.

— Очень сожалею, — ответил Роберт, — но у нас нет времени. Наш самолет отлетает через десять минут.

— Нам надо побеседовать с этим джентльменом до его отлета, — настойчиво повторил офицер.

Роберт запротестовал:

— С какой стати?

— Это официальное дело, — ответил офицер.

— У меня американский паспорт, у этого джентльмена есть американская виза. Мы ничего не нарушили, так что я не вижу никакой причины для этой задержки.

— Очень сожалею, — офицер вежливо поклонился. — Я уверен, что вам нет необходимости напоминать, что вы находитесь на территории Японии. А кроме того, извините меня, но мы намерены побеседовать с этим джентльменом наедине.

Я даже и не понял, как именно это было сделано, но так или иначе меня мгновенно окружили, а Роберта и другого американца, сопровождавшего нас, бесцеремонно оттеснили в дальний угол зала.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложил мне офицер. Сказано это было вежливо, однако звучало, как приказ.

— Минуточку, — разозлился я. — Я не собираюсь разговаривать ни с вами, ни с кем-либо другим, пока не узнаю, кто вы.

— Кое-кто тут из полицейского отдела местной префектуры, другие — из службы безопасности. Среди последних есть такие, чья обязанность — охранять вас.

— Меня задержали как свидетеля преступления или что-нибудь в этом роде?

— Никто вас вовсе не задерживал. Мы просто хотим задать вам несколько вопросов.

— Меня обвиняют в каком-то преступлении?

— Об этом нет и речи.

— Кто-то угрожает моей жизни?

— Насколько мне известно, нет. — Офицер начал проявлять признаки раздражения.

— Тогда, — сказал я как можно спокойнее, — я не вижу повода, почему я должен вообще о чем-то говорить с вами. Вы задержали меня, хотя я ничего предосудительного не сделал. Я не преступник. Да и свидетелем какого-либо преступления тоже не был. А поскольку вы признали, что мне никто не угрожает, я, полагаю, что сумею позаботиться о своей безопасности сам.

Все еще продолжая быть вежливым, он ответил:

— Я прошу прощения за причиненное вам неудобство, но, если вы хотите покинуть Японию, вам придется с нами побеседовать. Кто вы такой?

— Вам это известно.

— Чем вы занимаетесь?

— И это вы тоже знаете. Я — журналист, корреспондент советского журнала „Новое время”.

— Вы сотрудник КГБ? — требовательно спросил он.