Против течения. Десять лет в КГБ

— Боюсь, это может случиться в любой день. Но уж до конца-то месяца я наверняка уеду.

— Мне будет тебя не хватать, — сказал он, а потом, криво усмехнувшись, прибавил. — Сперва ты мне не понравился. Потом мы подружились. Нам случалось вместе переживать опасные моменты, и кое-что ведь нам удалось сделать. Не так ли? Да, да, мне тебя будет недоставать.

— Такова уж жизнь офицера разведки, — ответил я. — Встречаешься с массой людей и некоторых из них действительно начинаешь любить, а потом приходит время, когда надо с ними прощаться. И добрые друзья становятся не более чем воспоминанием о прошлом. Печально…

— Смогу ли я как-то связаться с тобой?

Мне надлежало ответить ему так, как в таких случаях предписывает инструкция, — мол, он всегда может связаться со мной через своего „куратора”. Но что-то внутри помешало мне выговорить эту банальную фразу — мне не хотелось врать ему.

— Нет, это невозможно, — сказал я. — Когда я покину Японию, это будет уже все, но пока нам еще рано прощаться: мы еще увидимся несколько раз до моего отъезда.

— Грустно все это, Левченко-сан, — сказал он. А потом, вдруг просветлев, продолжал. — Может быть, я смогу сделать тебе на прощанье подарок… Подарю нечто такое, что вы там все всегда хотели заполучить.

— Что именно?

— Адресную книгу.

Адресная книга — это семисотстраничный секретный список имен, адресов и телефонов большей части сотрудников японской полиции и контрразведки. Все годы, что я пробыл в Японии, Советы охотились за этой адресной книгой (а фактически еще и задолго до моего приезда туда). Она была бы бесценным подспорьем для сбора информации о работниках японской контрразведки.

Резидента эта новость привела в не меньшее возбуждение, чем меня самого, и он велел мне оставить прочие дела и полностью сконцентрироваться только на Аресе, пока не завершится эта операция с адресной книгой. Я встретился с Аресом через несколько дней.

— Я достану для вас адресную книгу, — сказал он. — Но, — тут же предупредил он, — всего на два часа — с часу до трех ночи.

— Нам с тобой никак не успеть переснять ее за такое время, — сказал я то, что и так было очевидно. — Сделать это можно только в резидентуре. Ты согласен?

— Согласен, но это значит, что времени у ваших там, в резидентуре, будет еще меньше. Вы должны вернуть мне книгу с тем расчетом, чтобы я успел передать ее моему контакту до 3.00, — предупредил он.

— Ничего себе! — воскликнул я. — Это будет очень трудно… Но дай мне малость подумать, как нам все это устроить.

В следующую встречу я изложил разработанный в резидентуре план — простой и в то же время, как мы надеялись, эффективный.

— В день встречи, в четверть второго, — сказал я ему, — подойди к зданию Японско-французского культурного центра. Я буду там и ты на ходу передашь мне книгу. — Такого рода передачи я делал сотни раз еще в те времена (такие, кажется, немыслимо далекие теперь), когда проходил практику на московских улицах, обучаясь шпионским навыкам. В те дни мне это представлялось чем-то вроде забавы. Теперь же — дело другое. Все внутри меня трепетало от напряжения, почти невыносимого — ведь тут еще примешивались и мои планы побега. — Я верну тебе книгу в 2.45 — там же, тем же способом.

Мы оба понимали, что времени для копирования книги в самый обрез — всего полтора часа, к тому же часть времени уйдет на ее доставку в посольство и назад.

— Хорошо, — сказал Арес. — Если что-то пойдет не так, я позвоню тебе по нашему обычному коду.

На меня навалилась печаль.

— Послушай, мы больше уже не увидимся. Желаю тебе всего хорошего, дружище.

— И тебе того же, — каким-то отсутствующим, вялым голосом отозвался он.

Та ночь выдалась звездной и тихой. Я направлялся к Японско-французскому культурному центру, и мне все казалось, что эхо моих шагов гремит, как большой барабан. Навстречу мне показался Арес, все ближе, ближе — и вот я почти споткнулся об него.

— Извините.

— Прошу прощения, — вежливо ответил он. — Это моя вина.

Операция была закончена — пакет оказался у меня. В конце квартала меня поджидала машина, я передал пакет шоферу и поспешно ретировался — укрылся в ночном ресторане. Примерно в двух километрах от места нашей встречи шофера поджидал офицер КГБ — книга была передана ему для доставки в резидентуру, где ее в лихорадочном темпе принялись переснимать — страницу за страницей. В 2.40 ее вернули мне, и я вновь направился к Японско-французскому культурному центру. Во всем этом присутствовала некая ирония: успех выпал на мою долю как раз накануне момента, когда мне предстояло рискнуть всем, и потому для меня было очень важно, чтобы эта разведывательная операция прошла удачно и, таким образом, не обнаружились бы мои личные планы.

Когда я приблизился к Аресу, мной владело только одно чувство — печаль расставания, а в горле словно застрял комок. Я передал ему адресную книгу и зашагал дальше — навсегда из его жизни. Вдруг Арес, этот опытнейший агент, окликнул меня. Это было неслыханное и опасное нарушение всех правил безопасности. Он приблизился ко мне и пожал руку.

— До свиданья, русский друг.