Против зерна: глубинная история древнейших государств

В большом доме со множеством слуг дверь можно оставлять открытой; в маленьком доме с несколькими слугами двери нужно закрывать.

Сиамская поговорка

Выше приведено сразу несколько эпиграфов, чтобы показать ту степень озабоченности обретением и контролем населения, что составляла суть искусства управления первыми государствами. Контроль над плодородным и хорошо увлажненным участком аллювиальной равнины ничего не значил до тех пор, пока не начинал приносить плоды благодаря труду живших здесь земледельцев. Определение древних государств как «машин по производству населения» недалеко от истины, но только если мы признаем, что «машина» была в плохом состоянии и часто ломалась, причем не только из-за ошибок в государственном управлении. Государство очень сосредоточенно следило за численностью и производительностью своих «одомашненных» подданных – как пастух оберегает свое стадо, а земледелец ухаживает за своим урожаем.

Императив собирания людей, расселения их вблизи центра власти, удержания их на месте и принуждения к производству излишков, превышающих их потребности, – вот суть искусства управления первыми государствами[131]. Если не обнаруживалось оседлого населения, которое могло стать ядром государственного строительства, то его приходилось собирать для этой цели. Таков был руководящий принцип испанской колонизации в Новом Свете, на Филиппинах и повсеместно. Концентрация (зачастую принудительная) коренных народов в поселениях вокруг центра испанской власти в колониях считалась частью цивилизационного проекта, но в то же время эти поселения выполняли важную задачу – обслуживали и кормили конкистадоров. Христианские миссии (любых деноминаций), появлявшиеся среди рассеянного населения колоний, начинали с того же самого – собирали вокруг себя занятое производительным трудом население, и уже отсюда занимались обращением в христианство.

Способы собирания населения и принуждения его к производству излишков менее важны, чем сам факт того, что здесь производились излишки, которые присваивались элитами, в производстве не участвовавшими. Эти излишки не существовали до тех пор, пока первые формы государственности не создали их. Вернее, пока государство не извлекает и не присваивает излишки, любая потенциальная дополнительная производительность, которая в принципе возможна, «потребляется» сферой досуга и культурным развитием. До того как появились централизованные политические структуры типа государства, преобладал, по выражению Маршалла Салинса, домашний способ производства[132]. Доступ к ресурсам – земле, пастбищам и охоте – был открыт для всех благодаря членству в группе, будь то племя, клан или семья, которая контролировала эти ресурсы. За исключением изгнания, индивиду не был запрещен прямой и независимый доступ к любым источникам пропитания, которые были в распоряжении конкретной группы. В ситуации отсутствия как принуждения, так и шанса на капиталистическое накопление не было стимулов для производства больше того, что требовал местный прожиточный минимум и стандарты комфорта. Соответственно, не было никаких причин работать еще усерднее в сельском хозяйстве – единственным критерием была достаточность. Логика этой модели крестьянского хозяйства была описана с убедительной эмпирической детализацией А. В. Чаяновым: помимо всего прочего, он показал, что если в семье было больше работников, чем неработавших иждивенцев, то она сокращала трудовые усилия, как только достигала уровня достаточности[133].