Противостояние империй

Расчет был прост. Еще ни одна пехота не могла противиться стальной рыцарской волне, набравшей смертоносный разгон. Успеть проскочить или пробиться с боем между скалой и правым флангом гвардии, развернуться и уничтожить короля или хотя бы осадные машины. В любом случае дальнейший поход терял смысл.

– Проклятье! Грязные выродки бородатых гномих и плешивых гоблинов! – взвыл король. – Левый фланг! Разворот! Прижимай этих помойных выродков к скале!

Посыльный арбалетным снарядом устремился к левому флангу, следующий занял его место.

– Конница, разворачивайся для маневра! Встретьте этих ублюдков лоб в лоб!

Конечно, конница короля уступала в вооружении и навыке закаленным рыцарям севера, но на их стороне была железная дисциплина и численное превосходство.

И в этот самый миг произошло нечто, что еще долго снилось выжившим. Из-за крутого каменистого склона, вдоль которого мчались рыцари севера, выплыл огромный шар, раскрашенный в цвета короны. Он плыл прямо по воздуху над головами изумленных северян. А внизу, привязанная к нему, болталась корзина.

Набравшая скорость кавалькада замедлила ход, наверное, именно это позволило гвардии успеть перестроиться и избежать больших потерь или даже разгрома.

Но, поборов немое изумление, разозленные рыцари вновь набрали разгон. На полном скаку, громыхая латами и выкрикивая полные гнева и азарта боевые кличи, они промчались мимо прижимающих их к скале гвардейцев. Королевская конница между тем успела развернуться и тоже набирала разгон.

Грохот от лобового столкновения двух конных отрядов на мгновение заглушил шум сражения. Точно небо разорвалось пополам. Грохот железа, ржание лошадей, крики рыцарей и проклятья взорвались, точно батарея гномьих пушек.

Северяне глубоко вонзились в ряды королевской конницы, изрядно проредив последних, но пройти насквозь уже не смогли.

С мятежными всадниками было покончено. Ровные ряды гвардии перестроились и, выставив копья, спешили растереть фланг конницы о твердь скалы.

Северяне это вполне осознавали и дрались отчаянно. Те, что скакали в арьергарде, сумели развернуться и удрать. Не больше пары десятков.

Остальные же наглухо завязли среди рядов тяжелой конницы врага и наспех пытались соорудить что-то типа своего строя, чтобы принять удар надвигающейся пехоты.

Между тем гвардейцы приближались споро и неумолимо, ощерившись тысячами отточенных пик. С каждым шагом из их глотки рвался нарастающий победный крик. Наконец пехота захлопнула смертельную ловушку и принялась методично дожимать лишенных маневра северян.

Фронт очистился, и Вариан смог наконец увидеть, как белый сверкающий клин врезается в каре гномов, которые почти «переварили» весь цвет дворянства.

Стальным девятым валом накатил клин храмовников. Ровный, точно по линейке выстроенный хирд прогнулся, отступил; на мгновение показалось, что гномы выстоят и рыцари короля обречены. Но вот гвалт схватки перекрыл рев Утера. Раздалась серия громких хлопков молота Брудера и нечеловеческий крик Артория – и ряды хирдманов распались на самом острие прорыва. Храмовники устремились на подмогу пойманным баронам.

Гномы споро объединялись в группы, пятились, ощериваясь копьями, угощая топором всякого, кто пробовал сунуться поближе. Достигнув основного строя, они быстро встраивались в него с минимальными потерями.

Вариан только цыкнул зубом, наблюдая их четкие перестроения.

Между тем Утер, безумно хохоча и размахивая окровавленным по самую руку молотом, лез напролом. Божественная благодать надежно защищала наместника, эльфийские стрелы градом отскакивали от него. Копья скользили, не причиняя вреда, топоры отлетали, как от стальной плиты. Конь под ним давно пал, но, по счастью, Утер успел соскочить с него. Шлем он давно откинул прочь. И союзники, завидя полыхающий беспощадный и безумный лед его глаз, в ужасе шарахались в стороны. Хирдманы Каменного престола были не из тех, кого может испугать внешний вид врага. Недаром их топоры пробовали на вкус и эльфийскую, и гоблинскую кровь, и то, что заменяет кровь всяким ужасным тварям из полыхающих безднищ их родных пещер. Гномы упорно прятались за ростовые щиты и били, кололи, стреляли.

Утер, ревя раненным медведем, молотил толстые пластины вражьих эгид, мял закаленную сталь глухих шлемов, гномы крякали и еще больше упирались, точно врастая в землю. На помощь пришел Арторий.

Используя временную неуязвимость Утера, он воспользовался им как щитом и, подойдя вплотную к стене гномьих щитов, обрушил на них всесокрушающий удар тяжелого и длинного боевого цепа. Цепь с тяжелым грузом захлестнулась вокруг контуженного ударами, но все же стоящего на ногах, щитоносца. Помощь небесного отца не заставила себя ждать, многократно усиливая рывок рыцаря. Гном, разрывая цепи хирдманов, которыми они сковывали щиты вместе, вылетел из ряда, точно пробка.