Протопоп Аввакум и начало Раскола

Он также должен был знать и об ответе властей: 27 декабря царь, установив неподчинение монастыря, конфисковал его владения, капиталы, запасы провизии и доходы и запретил всякие ему поставки[1497]. В то же время собор предавал анафеме, то есть вечному проклятию, всех тех, кто тут же не приходил с покаянием[1498]. Эти решения были объявлены 23 февраля 1668 г. сотником Василием Чадуевым, с которым следовал многочисленный отряд стрельцов. Монахи отвечали новым, еще более полным перечислением неприемлемых новшеств и снова заявили о своем желании умереть в вере святых и уверяли, что до последнего вздоха будут молиться как келейно, так и всенародно за царя[1499].

Таким образом, несмотря на собор и угрозы, старая вера обладала на Севере духовной твердыней, более сильной, чем когда-либо. Такая духовная сила должна была придать монахам мужество, поощрить их к продолжению своего апостольского подвига. Не имея возможности проповедовать, они могли пользоваться пером, и Федор был в этом отношении ценным помощником им.

III Ответ православных и письма Аввакума своим московским духовным детям

С общего согласия дьякону поручили составить изложение догматов старой веры «Ответ хулителям православных защитников о Символе веры и иных истинных догматах» («Книга – ответ православных»). Благодаря знанию книг и диалектическому образу мысли, он был тут самым способным, чтобы составить такого рода систематическое произведение. И справился с этим делом очень хорошо.

В своей работе дьякон сначала обсуждал внесенные в Символ веры изменения, умело пересыпая свои доводы текстами из рукописных и печатных источников, ссылаясь на иконы, различные рассуждения, толкования Священного Писания, богато украшая мысль возмущенными и умоляющими обращениями, пространными пояснениями, историческими отступлениями и даже рифмованными строками. Затем он переходил к Служебнику, к крестному знамению и к вопросу об аллилуие, соединяя снова богатое знание с художественным изложением; он рассказывал поочередно и историю о белом клобуке, говорил о злоключениях Максима Грека и о свидетельствах Мелетия Антиохийского, Смотрицкого и Евфросина Псковского, о гнусностях современных греков; он писал без чрезмерной краткости и без длиннот, возвращаясь к старым рукописям и книгам, которые видел своими глазами, чтобы неожиданно перейти к пыткам, примененным к истинно верующим, которых на краю света морят голодом, лишают языка, разлучают с женами и детьми! Эта первая часть заканчивалась ярким видением последних времен, когда должны появиться ложные христы, искажающие Святое Писание.

После оправдания прежней формулировки Исусовой молитвы следовало изложение «о превращении новых книг и богомерзских ересех в них». Далее шла история последовательных нападок сатаны на Русь; попытки папы склонить на свою сторону Александра Невского, Флорентийский собор, ересь жидовствующих, история Григория Отрепьева, Брестская уния. Наконец, он говорил о Никоне, чьи новшества заключали в себе все ереси Северия, Диоскура, Евтихия, Савеллия, Македония и Не стория. Автор снова обсуждал вопрос об «истинном» применительно к наименованию в Символе веры Святого Духа; обсуждал имя Исуса, греческие книги, отпечатанные в Риме, Париже и Венеции, то, что было заимствовано у латинян. Обсуждались и все шесть выпусков Служебника, как несогласных между собой, так и имевших большое количество мелких погрешностей. Тут вереницей проходило все содержимое материалов, уже собранных Федором в то время, когда он сличал старые и новые книги. Труд заканчивался предвидением близкого карающего прихода Христа: «Се гряду скоро и мзда моя со мною, воздати комуждо по делом его»[1500].

Это сочинение отличалось от других, уже имевшихся в литературе трудов по старой вере тем, что предназначалось не для искушенных людей, которым для понимания положения достаточно было малейшего намека, но для тех, кому нужно было все объяснить с самого начала: кто был Максим Грек, как Филарет стал патриархом, почему Арсений Суханов побывал в Палестине, каково было поведение Никона во время чумы и много другое. Это сочинение было гораздо более вразумительным, чем, например, Челобитная Никиты и послания из Соловков. Некоторым верующим, правда, не нужно было быть осведомленными, им требовалось лишь подтвердить необходимость устоять против соблазна и указать правильный путь среди трудностей нового существования в окружении приспешников сатаны. Исполнение этой задачи было в дальнейшем осуществлено Аввакумом. Федор, со своей стороны, обращался к новому поколению. Все изгнанники, впрочем, по-братски сотрудничали между собой.