Протопоп Аввакум и начало Раскола

Да многие-де наши духовныя люди возмутилися и хулят книги Иосифовы патриарха (…) книги добры Иосифовы, я и всех приемлю, и, чевствуя, лобызаю. (…)

Да у вас же слышим нецых непоклоняющихся иконам, которые писаны ныне. Златоустый учит нас по подобию написанному образу Христову и восколиятелному поклонятися, а нежели воображенному шары. Аще и еретик истинно вообразит образ Христов, или Пречистыя, или святаго: пад, поклонися и облобызай честне. А аще неправе и с каракулами, сиречь с Малаксиным благословением: и ты таковой не поклоняйся, но видя на подписи имя Исус-Христово, не ругай ево, но, воздохня, пройди мимо, да вселится в тя сила Христова.

Еще инии глаголют Илиино, и Енохово, и Иоанново пришествие быти и твари изменение в притчи, а не истинно. И то бо есть мудрование их – вражда на Бога. Чти Апокалипсис, главу 12, о Илии и Енохе. И Иполит глаголет тамо быти Иоанну. И многия богословцы чювственне им глаголют быти, а не в притчи и гадании, сиречь телесне постражют от противнаго духа, сиречь от сына погибельнаго. Такоже и вся тварь изменится, – от работы тления в свободу славы чад Божиих, – истинно, а не притчею и гаданием. Писание глаголет; и мы изменимся волею Божею: подобает бо тлеему сему облещися в нетление и прочая. И тогда будет пожерто мертвенное животом, а не в притчи и гадании.

Блюдитеся, не впадите во Ариеву ересь. Затекаете во многом мудровании своем, и уже друг друга гнушаетеся и хлеба не ядите друг со другом. Глупцы, от гордости, што черьви капустные, все пропадете.

Ну, простите же меня, я пред вами согрешил, прогневал вашу святыню.

Посем мир вам и благословение. И отцы вам, резаные языки, мир дав и благословение, и челом бьют. Молитеся о нас, да же вашея любви не отлучимся зде и в будущем веце. И сия до зде. Аминь»[1502].

Таковы были убеждения Аввакума: верность учению в соединении с практическим умом, строгость в соединении с милосердием. Таков был его способ предупреждать, возвращать на правильный путь и направлять властно, но без высокомерия, с грубоватостью крестьянского ума, с мудростью ученого, с настойчивой ревностью апостола и с любовью христианина. Как на то указывает конец, письмо выражало мысли всех четверых изгнанников.