Процентная афёра

камердинер с другой стороны улицы. «Это приятные слова, красивые

комплименты, которыx жаждет мадемуазель».

«Но Проказница не похожа на других девушек».

«Что ты сказал?» Теперь виконт позволял разношерстной группе слуг

обсуждать его личную жизнь. По крайней мере, пока его колено не перестало

пульсировать, чтобы он мог уйти, не упав лицом вниз. В его нынешнем

растрепанном состоянии большинство мужчин даже не узнали бы его. «Как ты ее

назвал?» - потребовал он.

Вилли ответил: «Вы бы не хотели, чтобы кто-нибудь здесь использовал

ее настоящее имя? И мы не могли бы называть держателя ставок моя леди, не так

ли? Кроме того Проказница, казалось, подходилo».

«Вам не нужно беспокоиться, мой лорд», добавил Уолли, «никто здесь

заложит ее, если они знают, что для них хорошо».

Другие мужчины поспешили поклясться, что их рты на замке. Немного

посплетничать в пивной не стоило того, чтобы встретиться с братьями Минч.

Кроме того, Проказница была стоящей девчонкой, первый класс. Они желали ей

всего наилучшего. Если этот помятый парень с небритым лицом был ее лучшим

выбором, ну что ж, она не была похожа на других кобылок.

Только один из рабочих во дворе не пообещал молчать. Этот парень, тот

самый, который хихикал раньше, пробирался к задним воротам, прежде чем виконт

внимательно осмотрел компанию. Вилли увидел, как парень прополз и остановил

его: «Эй, как ты думаешь, куда ты идешь?»

Уолли схватил маленького человека за шарф, который тот обмотал

вокруг головы и шеи. Коротышка бросился к воротам, оставив свой шарф в руках

Уолли, но Вилли схватил его, сел сверху и ударил по кроличьим зубам, вбив

парочку обратно в горло.

«На тот случай, если ты подумал поговорить с кем-нибудь об этом», 116

предупредил Вилли. «И теперь ты выглядишь лучше тоже».

Он выбросил Рэнди через садовую стену, словно помои, затем вытер

руки.

«Кто это был?» - спросил лорд Мeйн.

«Просто кучер той старой летучей мыши, которая приезжает время от

времени. Он не будет больше никого беспокоить, это точно».

Остальные мужчины потеряли интерес, как только приземистый парень

упал. Они вернулись к обсуждению шансов джентa с Проказницей и сделали ставку

на результат. Это было точно как в Уайтсе, понял Форреста, где сплетничают о

чужой частной жизни или заключают пари о чужом несчастье. Поскольку дебаты

продолжались, как будто его там не было, Форрест также решил, что одежда

определенно делaет человека; он, конечно, не получил своего обычного уважения, здесь, в этой потрепанной оснастке.

«Я все еще говорю: если она хочет его, не имеет значения, что мы

делаем. И если она не хочет его, все равно не имеет значения, что мы делаем».

«Нет, у мисси есть голова, она даст парню шанс проявить себя. Она не

будет одурачена никакими красивыми словами и безделушками. Она знает, искренний человек или нет».

«Пфу, они не читают мысли, вы, болваны. Джент должен проявить себя, как положено. Единственный способ убедить женщину - это кольцо».

Тишина упала, почти осязаемая. Это были серьезные слова, боевые

слова, почти церковные слова. Одно дело дразнить человека, когда он был согнут и

окровавлен, но пожизненное заключение? Плохая примета даже говорить об этом.

Половина мужчин сплюнули через правое плечо. Французский камердинер

перекрестился. Виконт застонал.

Вилли и Уолли посмотрели на него и улыбнулись. Виконту тоже не

нужно было читать мысли, чтобы понять, о чем они думают. Он снова застонал.

Разве Сидни не станет чертовски хорошей герцогиней?

Глава 22

Герцогиня Решает

Сдаваться

бывшему офицеру флота было нелегко. Однако, столкнувшись с огромными проблемами, виконт сдался. Он сделал то, что делал

любой смелый человек, когда условия выходили далеко за пределы его

возможностей: он послал за своей матерью. От имени Брена.

Леди Мейн, возможно, имела лучшую сеть сбора информации за

пределами военного министерства, но ей не терпелось узнать, что происходит, из

первых рук. Она слышала все о назойливых женщинах, которые парили на грани

скандала, цепляясь за респектабельность пальцами ее сына и ее собственным

именем в качестве социального паспорта. Она поверила бы любым рассказам о

117

сомнительном поведении Бреннана, но о Форресте? Девицы школьного возраста не

лучше, чем должны быть? Это она должна была увидеть сама. И она бы так и

сделала, появилась бы в Лондоне с сумками и багажом еще две недели назад ... если

бы не этот осел герцог, за которым она была замужем.

Он никогда не приезжал к ней, кроме Рождества, и она не ездила к нему, кроме коронаций. Он ненавидел ее преданность собакам; она ненавидела его

поглощение политикой. Ни один не сдвинулся с места. Теперь появились высшие

идеалы, которые не могли ждать королевского вызова. Теперь материнской любви

пришлось потеснить гордость. Теперь она слишком сильно желала вмешаться в