Провидение

И теперь до меня начинает доходить. Весь масштаб происходящего. Обманчивый образ в медиа, отважный, бодрый, выживший, новая путевка в жизнь. Вся эта ложь. Полуправда этого отравленного тела. И да, и нет. От осознания собственного бессилия кружится голова. Невыносимо думать, что любовь не значит ничего, когда в игру вступает судьба. И все из-за Роджера Блэра? Это он судьба? Неужели он победил нас?

Звонит телефон, и я вздрагиваю. Это он. Джон. Он опустился на пол и теперь сидит, прижавшись спиной к стеклу.

Он написал только Хлоя.

Сажусь по эту сторону спиной к нему, пишу ответ. Джон.

Он отправляет мне ссылку на некролог одного человеа из Линна. Пока я читаю, шлет следующую. Потом еще одну. Вот какой была его жизнь. Он носил эту информацию с собой. Ждал, когда можно будет мне показать. Он не хотел этим людям зла. Отсюда и барьер из стекла. Отсюда его слезы.

Ссылок все больше, от них кружится голова, они ошеломляют. Фотографии. Некрологи. Я отправляю ему ссылку на нашу песню «The Way It Goes». Мы любили ее в старших классах, и ему нравится этот вариант исполнения. Песня заканчивается, и нас связывает молчание. Я чувствую его боль. Его доброту. Мальчик-парадокс. Мальчик с хомячком.

ПОРА, ДЖОН. ИДЕМ. НАМ НАДО ИДТИ. МЫ СУМЕЕМ ВСЕ ИСПРАВИТЬ.

ХЛОЯ, МЫ НЕ МОЖЕМ УЙТИ.

КОНЕЧНО, МОЖЕМ. МЫ С ЭТИМ РАЗБЕРЕМСЯ.

— Хлоя, — говорит он, и я вздрагиваю. Не слышала, как он поднялся.

Кладу телефон в карман. Вытираю лоб. Я потеряла чувство времени и места. Меня мутит, как будто я побывала под гипнозом.

Он прижимает ладони к стеклу, и я поднимаю к ним свои ладони.

— Я люблю тебя, — говорит он.

— Я люблю тебя, Джон.

Мы сказали это. Мы наконец-то сказали это.

Атмосфера сразу меняется. Есть укромное место, где мозг хранит важные вещи. Самому туда не попасть. Это как в игре «Операция». Ты — тело, а кто-нибудь другой, обладающий твердой рукой, должен ткнуть в эту часть тебя, в эту горячую точку. Когда получаешь, чего хочешь, чего всегда желал, то, стремление к чему и делает тебя тем, кто ты есть, раздается взрыв. Любовь.

Мы опять молчим. Я догадываюсь, что он представляет себе наше будущее или то будущее, которое могло бы наступить при других обстоятельствах. После всех этих лет он здесь, передо мной, но я почему-то тоскую по нему, как никогда. Взгляд туманится от слез. Опускаю глаза на ярко-зеленый ковер. Жизнь коротка. Жизнь длинна.

Он улыбается.

— Ты такая красивая, Хлоя.

Я сдерживаю рыдания.

— Все нормально, Джон. Теперь все будет по-другому.

— Я люблю тебя, — снова говорит он, и в его голосе звучит что-то новое. Предвестие прощания. У меня колотится сердце. Как могут три слова звучать прощанием, если секунду назад они обозначали радость встречи? Я прижимаюсь ладонями к стеклу. Он тоже.

А потом дверь позади меня с треском распахивается, и возникает ощущение, что на нас из ниоткуда обрушилось землетрясение.

Я разворачиваюсь и вижу — это он. Это Кэрриг.

Он охотник. И всегда был охотником. Джон делает шаг назад. Я ошиблась. Ничего не будет по-другому. Люди не меняются.

Если бы менялись, то Кэрриг не явился бы сюда с пистолетом.

Он стоит, широко расставив ноги. Руки вытянуты, ствол пистолета направлен то на меня, то на Джона, то на меня, то на Джона. Даже это объединяет нас. Оружие, которое способно убить. Которое убьет нас.

— Я так и знал, — говорит Кэрриг. — Черт, я знал, что дойдет до этого.

Джон

Он пьян, плачет и топчется на месте с пистолетом в руке. Пистолет небольшой. Но только о нем я и думаю. У него оружие. Он вооружен.

У Хлои трясутся руки. Каждый раз, когда она делает шаг в его направлении, у меня все сжимается внутри. Если он выстрелит в нее, если все кончится этим, виноват буду я.

— Кэрриг, — говорит она, — не делай этого.

— Пошла ты, Хлоя, — отвечает он и наводит на нее ствол. — Ты не имеешь права со мною разговаривать. Ты свой выбор сделала.

Она не прячется. Не плачет.

— Кэрриг, мы просто разговаривали.

— Она говорит правду, Кэрриг, — подаю голос я. — Оставь ее.

Кэрриг разворачивается ко мне.

— Вот как ты обращаешься с девушкой? Спрятался там, в своей норе? Что за чертовщина? Твоя девушка здесь, а ты не шевелишься? Вылезай оттуда, будь мужчиной.

Хлоя приближается к нему еще на шаг.

— Давай поговорим, — предлагает она. — Давай просто выйдем отсюда и поговорим. Ты же не хочешь этого. Знаю, ты зол на меня. Но я также знаю, что ты не хочешь этого. Это не ты.

Он вытягивает в ее сторону руку с пистолетом, и она падает на колени. Я могу убить его в одно мгновение, но если открою дверь, то убью и ее тоже.

— Я любил тебя, — говорит он срывающимся голосом.

Пистолет все так же направлен на нее. Сердце стучит как бешеное, и я закрываю глаза. Возможности у меня те же, что и тридцать секунд назад. Скудные возможности. Какая ложь вся эта сила, про которую говорил Роджер.

— Кэрриг, остановись, пожалуйста, — прошу я. — Ты не понимаешь.

— Ах я не понимаю? — восклицает он. — Я-то как раз живу в реальном мире. И всегда жил. Но я не удивлен, слышишь ты, дерьма кусок. Позволь спросить, Мальчик-из-подвала. Ты хотя бы трахнул ее?

Хлоя тянется к нему.

— Кэр, не говори так.