Проза Чехова: проблемы интерпретации

конь» Петр Игнатьевич, например, обладает «общей идеей» и вполне ею доволен: он «знает цель жизни и совершенно не знаком с сомнениями и разочарованиями, от которых седеют таланты» (7, 260). И совершенно иначе вопрос об «общей идее» встает применительно к Лизе и Кате, и это зависит от их индивидуальностей. Катя, требуя от Николая Степановича указания, что ей делать, «скорее, сию минуту», надеется на чудо.

Ей и Лизе необходим сильный авторитет, которому они, попав в самую сложную в своей жизни ситуацию, готовы поверить безоглядно. Спасительный обман какой-нибудь «общей идеи», возможно, мог бы отдалить развязку их жизненных драм. Они бросаются к Николаю Степановичу, ему же обратиться не к кому. Он оказался в кризисном состоянии за полгода до смерти, они же - в начале своей жизни.

Это и есть «индивидуализация каждого отдельного случая» применительно к литературе.

Еще раз вернемся к сопоставлению чеховской повести со «Смертью Ивана Ильича» Л. Толстого. Толстой, создавая повесть о необходимости «общей идеи», исходил из убеждения: жизнь всякого при «отсутствии Бога» - «не то»; чтобы жизнь всякого человека имела смысл, в ней должен быть Бог. Чехов в своем произведении показывал, что в жизни данного человека вопрос об «общей идее» встал при данных обстоятельствах; при других обстоятельствах, у других людей этот вопрос стоял и решался бы уже по-иному.

Произведения Толстого и Чехова отличаются не просто тем, что Чехов дает иные идейные решения в пределах проблем, которые ставит Толстой. Он предлагал новые принципы видения действительности с ее проблемами.

Чехов видит в каждом человеке не материал для подтверждения той или иной идеологемы, а единичный мир, который всегда требует своего, неприложимого

111

к остальным решения жизненных противоречий. Толстовской генерализации противостоит чеховская идиография, индивидуализация каждого отдельного случая.

Такой авторский метод подразумевал большую сложность жизни, чем та, которую могло охватить любое решение, претендующее на общеобязательность. И это позволяло Чехову изображать закономерности реальной действительности, недоступные при всяком ином подходе.

112

¹ См.: Пирогов Н.И. Вопросы жизни. Дневник старого врача // Приложение к журналу «Русская старина», 1884, т. 43, с. 53, 173. С записками Пирогова повесть Чехова сопоставляли уже первые ее рецензенты: Ю. Николаев (Ю.Н.

Говоруха-Отрок), Н.К. Михайловский и др.

² См.: Мечников И.И. Избранные произведения. М., 1956, с. 362,363.

³ См.: Громов Л.П. Реализм А.П. Чехова «второй половины 80-х годов. Ростов-н/Д, 1958, с. 185; Ермилов В. А.П. Чехов. М., 1959, с. 268.

⁴ Гущин М. Творчество А. П. Чехова. Харьков, 1954, с. 62, 73.

⁵ Смирнов М.М. Герой и автор в «Скучной истории». // В творческой лаборатории Чехова, с. 219.

Чехов - художник эпохи «мысли и разума»

В эпоху утраты целей и обнаружившейся несостоятельности «общих идей» Чехова-писателя спасла, определив его угол зрения на мир и миропонимание в целом, его научная школа. Но и сами усвоенные и преобразованные Чеховым принципы школы Захарьина - учет и исследование субъективных представлений человека и принцип индивидуализации каждого случая - явились закономерным развитием тенденций в науке второй половины XIX века. Важно осознать глубинные связи творческих принципов Чехова с тенденциями передовой научной и - шире - общественной мысли его эпохи. Укажем на некоторые из этих связей; в полном своем объеме тема «Чехов и культура его эпохи» еще ждет специального исследования.

Единой тенденцией того круга дисциплин человекознания, с которым Чехов был связан, - будь то общая биология, медицина, психология, социология, стал во второй половине XIX века решительный пересмотр соотношений между накопленным запасом «общих законов» и эмпирическим знанием. Через изучение целого «Монблана фактического материала» пришел к основным выводам своего учения Дарвин. Для Чехова, как и для многих представителей русского естествознания, дарви-

112

низм стал учением, открывшим новые горизонты в научном исследовании самых разнообразных фактов жизни природы и человека.