Проза о неблизких путешествиях, совершенных автором за годы долгой гастрольной жизни

Безумной силой Геркулеса
природа Яшу наградила;
пока он юный был повеса,
вся сила в еблю уходила.

Он был художник по призванию

и был в искусстве эрудит.
Когда б не тяга к рисованию,
то стал бы питерский бандит.

Но тут любовь накрыла Якова,

навеки став его судьбой;
Алена вышла б не за всякого,
но Яша всех затмил собой.

Он отродясь не жег табак

и не макал перо,
любил друзей, любил собак
и выпить мог ведро.

Игрушки резал он недурно,

сам Ростропович, как дитя,
так восторгался ими бурно,
что умер сорок лет спустя.

Плюя на прелести карьеры,

он душу дерева постиг
и начал делать интерьеры,
в чем высоты большой достиг.

И в мастера наш Яша вышел,

огнем таланта был палим,
но голос предков он услышал
и съехал в Иерусалим.

Не высох в жаркой он пустыне,

завидный ждал его успех —
шкафы для письменной святыни
стал делать он искусней всех.

Умело пряча ум и чувства,

но мысля очень глубоко,
принес в еврейское искусство
он выебоны рококо.

А также всякое барокко

он поднял тут на высоту,
и без единого упрека
глядит еврей на красоту.

Не знал еврей в краю убогом

шкафов красивей и прочней,
и Божий дух по синагогам
стал веять гуще и сочней.

Являет Яша гордость нашу,

в нем доброты и вкуса много,
и Бог любуется на Яшу,
а Яша стружкой славит Бога.

Свой восемьдесят второй день рождения мой давний-давний друг Юлий Китаевич отмечал у нас в Израиле. И я ему стишок сочинил.

Умен. Слегка мудаковат.
Красноречив, когда поддатый.
Всегда друзьям безмерно рад.
Американец. Жид пархатый.
Пусты напрасные слова,
что он шутить с годами бросил,
поскольку в восемьдесят два
смешнее все, чем в двадцать восемь.
Весьма немолод общий друг,
однако член былого воинства,
сам вынимает он из брюк
свое усохшее достоинство.
Ему кричат со всех дворов:
«Зайди! Сейчас нальем под ужин!»
Короче, Юлий, будь здоров,
поскольку ты нам очень нужен.

Вот пока и все. Но близятся другие юбилеи, и, Бог даст, еще я славословий накропаю. Ведь кого, как не друзей и близких, нам положено в короткой этой жизни восхвалять?

Украина – колыбель цивилизации

Самый дорогой в моей жизни обед я ел в Одессе.

Тут сперва полезны будут небольшие исторические детали. Некогда знаменитый городской архитектор Бернардацци (итальянец российского разлива) построил в Одессе здание купеческой биржи. Оно, кстати, есть во всех рекламных буклетах города – уж больно хорошо получилась эта впечатляющая каменная глыба.

Как известно, главная особенность устроения биржи – полное отсутствие внутренней акустики, чтобы тайны коммерческих переговоров сохранялись между собеседников. И хотя понятно, что на таком торжище евреи кричали в голос, хитроумные акустические ловушки эти крики улавливали и гасили. Именно поэтому, вероятно, советская власть, биржу упразднив, учредила в этом месте филармонию. Но речь, собственно говоря, не обо всем здании, а о левом своего рода притворе этого храма делового духа (слева от массивной лестницы, ведущей в биржу). Это огромное, очень красивое помещение со здоровенными квадратными колоннами внутри и всякими архитектурными накрутками. По всей видимости, тут и был некогда ресторан для утомленных деятелей экономики.