Прожить жизнь заново. Все, что я хотела бы сказать себе в прошлом

Когда умер отец, меня не было рядом. Папа терпеть не мог беспокоить окружающих, он и умер так же тихо, как жил: заснув в ночь с субботы на воскресенье, ушёл на рассвете во сне. Утром мне позвонила мама и сказала: «Папа не дышит». Когда я прибежала к ним домой и увидела папу, его лицо было очень спокойным: он словно всю жизнь бежал эстафету и вот добежал. Глядя на него, я подумала: «Теперь моя очередь стартовать с эстафетной палочкой. Нужно будет крепко её держать и хорошо бежать, а затем передать моим детям».

С тех пор, когда мне становится тяжело, я нередко спрашиваю себя: а ровно ли я держу сейчас папину эстафетную палочку? Правильно ли живу? Потому что мне, той, кто остался после разлуки, ничего другого не остаётся, кроме как изо всех сил жить. Ведь никогда не знаешь, что будет завтра. Иногда у меня возникают мысли: что, если мой муж умрёт раньше меня, что я стану делать тогда? И ответ всегда один: «Я должна буду всё делать хорошо».

Только так становится меньше боль, только так остаётся меньше сожалений. При жизни отец всегда твердил, что нужно экономить на всём, и спрашивал, мол, зачем это нам брать такси, если мы можем эти деньги сохранить? И сам он всегда ездил только автобусами. Уже после смерти отца мама ехала в такси и тревожилась:

– Твой папа был таким экономным человеком. Что бы он сказал сейчас, глядя на меня с небес и видя, что я сорю деньгами направо и налево?

Я ответила:

– Мамочка, не надо извиняться перед папой. Он смотрит на тебя с неба и точно не хочет, чтобы твоя жизнь была трудной и бедной. Если надо, трать деньги! Будешь чересчур экономить – и папа на том свете станет за тебя переживать.

И в самом деле: наш папа грустил, когда ему приходилось брать такси, и очень радовался, если удавалось поехать на автобусе. Но стоило ли маме, которой к тому моменту уже перевалило за 90 лет, просить у него прощения за то, что она один разок проехалась на такси? Достаточно и того, что мы с ней помнили: наш папа был очень порядочным человеком.

Глядя на маму, которая немного подуспокоилась после моих слов, я снова подумала:

«В течение жизни мы постоянно с кем-нибудь расстаёмся. Так будет и впредь! Тот, кто должен уйти, – уходит, тот, кто должен остаться, – остаётся. А к потерям привыкнуть невозможно. Но что мы можем сделать перед расставанием, так это подготовиться к хорошей разлуке, как бы грустно это ни звучало. Это значит прожить сегодняшний день как следует, проведя его с теми, кого ты любишь, и стать немножко счастливее».

Отношение к старению

Эта история случилась с моей подругой, когда ей было 40 лет. Если кто-нибудь спрашивал её: «Сколько вам исполнилось?», ей почему-то тяжело было произнести «40».

Вплоть до 39 лет она считала, что ей «за 30», и так она успокаивала себя, пока цифра не стала круглой. Казалось бы, разница с тридцатью девятью была всего в год, но, несмотря на это, моя подруга вдруг стала ощущать себя очень старой.

Слушая её рассказ, я пыталась вспомнить, каково мне самой было в этом возрасте. Выходило, что я не испытывала ничего особенного. Да, силы мои были уже не те, что прежде, и у меня начали появляться седые волосы, но в целом я принимала всё как должное. Правильнее сказать, что я, конечно, замечала изменения, которые происходили во мне, но была настолько занята, что делала вид, как будто ничего не происходит.

Мне кажется, что сорокалетним вообще приходится как-то особенно нелегко – по той, собственно, причине, что раньше 40 лет были серединой жизни, после которой наступала старость. Однако в наше время, когда продолжительность жизни составляет уже около ста лет[27], 40 лет означают, что осталось жить ещё что-то около шестидесяти. Так что если вы было хотели что-либо начать, а потом откладывали, потому что вроде как уже поздно, то сорок лет – это отличный возраст. У вас ещё полно времени.

К тому же мы, в сущности, всегда одни и те же. Наш дух бодр, наше сердце молодо, и нам кажется, что мы ещё на многое способны; вот только тело теперь частенько подаёт нам сигналы, мол, не сегодня. Седые волосы, морщинки, упадок сил и старческая дальнозоркость – вот мои спутники в 40 лет.

Самоубеждение в стиле «Молодость – она в душе, а не в теле» не работает, как ты себя ни гипнотизируй. Если в 40 выпить столько же алкоголя, сколько в 20, то ещё сутки потом будешь маяться от похмелья. Кофе мы тоже раньше пили несколько чашек в день, а теперь одна чашка вечером отбивает всякий сон. Ночной перекус ложится в желудке камнем и заставляет до утра ворочаться.

Мы понимаем, что с нами что-то физически не так, пугаемся этого и бежим к врачу. Расчехляем свою медицинскую страховку. Всё болит, тело не функционирует как надо, и, глядя на это, мы в какой-то момент вдруг понимаем: это старение. Вот поэтому-то 40 лет – это грустно. Ведь теперь мы с каждым днём понемногу теряем собственную молодость.