Прозревая будущее. Краткая история предсказаний

По этой логике, ход истории и, следовательно, будущее предопределено. Сам Гегель был слишком привержен человеческой свободе, чтобы пытаться при помощи диалектики предсказать судьбу людского рода. В серии лекций, прочитанных между 1822 и 1830 годами, а затем опубликованных под названием «Лекции по философии истории», он даже объявил, что Америка, «страна будущего», где Дух впервые примет свою следующую форму, не представляла интереса для «нас здесь» в Берлине[400]. Иначе считал его самый главный последователь Карл Маркс. Для зрелого Маркса Гражданская война в США, которой он посвятил несколько статей, была «титанической борьбой» старого и нового, рождающегося в муках порядка. Итак, Маркс заходил на территорию, на которую боялся ступить его учитель[401]. Его товарищу и соавтору Энгельсу даже пришлось защищать Маркса от обвинений в «гегельянском помешательстве».

Отправной точкой Маркса было то, что Гегель был прав, когда раскрывал истинную природу истории и диалектики как путь из прошлого, через настоящее, в будущее[402]. Однако затем, попав под влияние другого философа, Людвига Фейербаха, он переложил идеи Гегеля на свой лад. Маркс утверждал, что не мысль направляет действие, а «жизненная активность» направляет мысль – и особенно экономическую активность или работу, которую (отчасти потому, что это занятие свойственно человеку, отчасти потому, что автор сам с трудом сводил концы с концами) он считал самым важным, ключевым занятием[403].

Различные типы «материально-производственных отношений», порожденные потребностью человека работать и зарабатывать себе на жизнь, постоянно спорили друг с другом и сменяли друг друга на разных исторических этапах, развиваясь диалектически. Так, рабовладельческий строй пришел на смену «примитивному коммунизму», в котором все были свободны и равны. Феодализм заменил рабство; капитализм вытеснил феодализм; а коммунизм, вернувшийся благодаря всевозможным современным технологиям в гораздо более развитой форме, в конечном итоге покончил бы с капитализмом. Каждой из этих четырех производственных систем соответствовала специфическая «надстройка», то есть система социальных классов, а также совокупность религии, права, культуры, искусства и мысли, предназначенная для объяснения, оправдания и консолидации господства высших классов над низшими. Каждая из них обязательно содержала следы предыдущей. И, что наиболее важно для нашей темы, каждая также содержала в себе зародыш своей противоположности. Когда настанет время, эта противоположность возьмет верх. По мере того как старое уходит из жизни, новое вырастает из него, как бабочка из куколки.

Любопытно, что один из главных вопросов, который волновал Маркса, заключался в том, будет ли грядущий Aufhebung внезапным, жестоким и катастрофическим или постепенным и мирным. Сам Маркс, происходивший из семьи среднего класса, из провинциального немецкого городка Трир, был прирожденным бунтарем. Симпатизировавший неудачной революции 1848 года, он поначалу не сомневался, что это будет перемена первого типа. Однако в последние годы своей жизни он был склонен думать, что в истории некоторых стран перемены произойдут плавно. Примерно через полтора десятилетия после его смерти, случившейся в 1883 году, именно этот вопрос разделил коммунистов и социалистов. Были заложены основные строительные блоки, но в конечном итоге это не имело значения. Диалектика должна была сделать возможным «научное» предсказание, по крайней мере в теории. Летом 1918 года, когда Ленин писал для коммунистической газеты «Правда», он явно верил в такую возможность[404].

В отличие от многих своих предшественников и последователей ни Маркс, ни Гегель не интересовались предсказанием людских судеб. Их интересовали более широкие пласты; они рассуждали о масштабных анонимных силах, духовных или материальных, которые влияли на развитие целых обществ и даже человечества в целом. Последователи Маркса были под таким впечатлением от той картины мира, которую он обрисовал, что посвятили ей свою жизнь; находясь на вершине власти, они заставили одну треть человечества жить согласно его учению – по крайней мере, так они утверждали.

Конечно, Гегель, Маркс, Энгельс, Ленин и даже самопровозглашенные ученики Ленина Сталин и Мао Цзэдун давно умерли. Однако диалектика по большому счету, если применять ее и к духовным, и к материальным факторам и если понимать законы их взаимодействия, по-прежнему остается лучшим способом понять, как история разворачивается во времени. Если это так, то в качестве метода осмысления настоящего и прогнозирования будущего ее никак нельзя считать устаревшей. Во всяком случае, такое предположение лежало в основе знаменитого эссе Фрэнсиса Фукуямы 1989 года «Конец истории?»[405].