Прыжок через радугу (СИ)

Дела в семье значительно улучшились, когда сестры начали получать свою первую зарплату. Проблем с едой не стало, и каждая могла приготовить еду для всей семьи, перестав нуждаться в моей помощи, а Фиола быстро выздоровела, вновь радуя сестер своей улыбкой. Конечно, я быстро заскучал по тому, как меня каждый день будит голодная сестренка, которая просила покушать. К-тому же мне, а также Элли, Фиоле и Теал пришлось привыкать к дневным будням без старших сестер, которые были на работе и приходили только к вечеру. Одно событие устраивало всех — выходные дни, которые были, если не праздником, то хорошим поводом отметить и посидеть вместе за столом в уютной, семейной атмосфере. Лето подходило к концу, и я не был уверен, что вся семья будет чувствовать себя уютно в подобном доме осенью. Зимой точно все будет худо, и я решил, что нужно помочь своим любимым сестрам и найти дом получше. Мне сразу вспомнилась своя старая квартира, но я отбросил ее из списка в мгновение. Квартира была тесной для восьмерых человек, а периодические стоны и шум могли бы встревожить соседей. Отправиться с сестрами учиться в университете, просидев зиму в общежитии тоже не являлось вариантом, учитывая то, что девушки и парни не спят вместе в одной комнате, а без меня рядом им будет сложно. Наведываться к моему другу тоже не было хорошим решением, ибо он являлся миксеофобом (боязнь полового акта, а точнее оголения или прикосновений.), а сестренки не слишком сдержанны в плане пошлостей. Это еще не учитывая того, что я обязан их «подкармливать» каждую неделю. Пока я раздумывал все возможные варианты, я случайно почувствовал что-то странное. Когда я подтягивался, мой амулет залез в задний карман моей куртки. Доставая его оттуда, я вспомнил про письмо, которое лежало там нетронутым уже несколько месяцев. Взяв письмо в руки, я снова взглянул на знакомую печать. «От Элизабет Грей». Далее на письме был указан адрес моей старой квартиры. Я медленно открывал письмо, двигаясь от барной стойки в сторону двери на улицу. Открыв письмо, я достал оттуда маленький, сложенный пополам листок, слегка желтоватого оттенка. Знакомый шрифт был заметен на листке. Ни у кого, кроме моей матери, не было такого красивого, аккуратного почерка. Взяв листок в обе руки, я начал читать то, что написала мне мама 4 года назад.

«Эдвард. Мальчик мой. Целый год я ничего не слышала про тебя, и мне довелось узнать, что ты получил образование и нашел себе дом. Я горжусь тобой, и одновременно скучаю по тебе. За целый год произошло столько всего, и я даже не могла поделиться с тобой об этом. Я развелась с твоим отцом и переехала в город рядом, в котором нашла себе новый дом. Почему я уехала? Эдмунд (так звали моего отца), спустя несколько дней после развода, исчез. Его не было ни у себя в апартаментах, ни у друзей. Его не было в городе. Даже полиция занялась поисками твоего отца (об этом я узнал от друга, спустя день после получения письма), в надежде что смогут узнать подробнее, куда он исчез и почему. Узнать, куда он пропал. Мне было довольно одиноко одной в доме, и я решила поехать в соседний город. Так сказать, найти себе собеседника, если ты понимаешь о чем я. (Я понимаю, как для мамы трудно, жить одной, без любимого человека под рукой.)

Эдвард, я понимаю, что ты все еще злишься, и возможно, прочитаешь это если не через неделю, то через четыре года, а может и больше. (Я не удивился тому, как точно она предсказала, когда я открою письмо. Она часто говорила о чем-то, что может произойти в будущем… и это происходило.) Может быть скоро тебе станет тесно в твоей уютной квартире, когда ты найдешь себе подружку, (Мне всегда не нравилось, как она упоминала что-нибудь про мою будущую «подружку». Произнеси она такое при людях, я бы сгорел от стыда.) или тебе захочется вернуться обратно домой. Я оставила ключи в доме, под статуэткой. В дом ты можешь зайти своим «излюбленным» методом. Я не запрещаю. (После этого слова, она нарисовала рожицу, которая изображала смех.)

П.С. Мы еще поговорим с тобой, когда ты вернешься домой.

Будь здоров. Целую, Мама.»

Письмо заканчивалось «коронной» подписью матери. Повторно пройдясь глазами

по письму, я вспомнил пару вещей. Первое — мой «излюбленный» метод, который никак не был моим любимым. Порой я забывал ключи от дома, и мне приходилось пролезать в дом сквозь густые кустарники с шипами и крапиву, после чего пролезть через небольшой деревянный забор, получив пару заноз и порезов от проволоки, которой она была связана вместе, и наконец, пролезть через окно, которое всегда было открыто. В этом и заключался мой… «метод».

Второе — Постскриптум. Когда она пишет что-то под ним, то это означает что-то важное. Неужели она может вернуться домой?