Псих

Вам может показаться, что я нарываюсь. Мне и самой так кажется. (Потому что так и есть.) Но видите ли, я наивно полагала, что имею дело с человеком, у которого есть чувство юмора. Контрольную я получила назад с тройкой и лаконичным: «Не надо клянчить».

К следующей контрольной я приписала: «Клянчить – это как раз стараться выделиться, отвечая на простые вопросы. Креативное мышление ценно тогда, когда его обладатель чувствует нужные моменты для его использования, а не просто сыплет креативом направо и налево».

Моя тройка (единственная в группе) сопровождалась припиской: «Не старайтесь».

В конце концов, кто-то из нас должен был быть умнее, да и письменных работ в ближайшее время не предвиделось – поэтому я подавила желание подойти и пообщаться с глазу на глаз. Хотя моя свежеоткрытая мания величия хлестала из всех щелей. Я постеснялась говорить Райдеру, но, черт возьми, я всем здесь нравилась и получала столько комплиментов, что иногда меня начинало от них тошнить.

Я строила разные догадки. Не хотелось быть в положении безнадежного влюбленного, который зациклился только по той простой причине, что его отвергли. Да, если быть совсем честной, это был удар по самолюбию, но меня интересовала логика. Прошло недели три, письменная работа наконец настала, и я, уже выяснив опытным путем, что вся группа разными способами извращается над ответами, в очередной раз написала чисто теоретическую выкладку с постскриптумом: «Теперь я – единственный оригинал в группе. Как вам?»

«Я счастлив».

Проблема в том, что я сейчас вообще не могу затормозить. Когда мы поговорили с Райдером, я удивилась тому, что я даже не расстроена – как-то было глухо внутри, как в танке. Началось через неделю. Я несколько месяцев бегала бодрой лошадкой, а теперь каждый день происходит что-то новое – либо меня скручивает гастрит, либо болит спина так, что я еле высиживаю лекции, либо глаза слезятся так, что я не то что не могу читать, я не могу держать их открытыми. Всем понятно, что таким образом организм говорит мне спасибо за месяцы упорного труда.

Снег выпал, черт возьми.

И да, я даже успела купить себе две новые шапки, с ушами и без, но пока ни одну не надела, потому что мне как-то не холодно. Сегодня по дороге в университет меня сильно озадачила прекрасная и девственная поляна снега, по которой еще никто не успел потоптаться, и я почти на пять минут застряла около нее, думая, стоит ли мне сделать ангелочка – или, может, вытоптать что-нибудь язвительное. Я пока не настолько знаю любителя креатива, чтобы сделать надпись с тонким намеком на его прогрессивную методику.

(К тому же он красивый и у него хорошие лекции.)

Заткнись, критик, вот просто заткнись сейчас.

Марселла будет здесь через две недели. Мне интересно, как это будет. Насколько у нас будет совпадать расписание, где ее поселят, сможем ли мы болтаться вместе в обед. Я никогда и ни с кем не проводила время в местах своей учебы. Да, я иногда слонялась в школе от человека к человеку, но у меня не было ничего похожего на друзей или хотя бы на людей, с которыми вместе можно обедать.

Наверное, вам интересно, как за четыре месяца можно было не завести ни одного друга – учитывая то, что мне нравится университет, и люди в нем нравятся. Это получается как-то само собой – мы просто плаваем как рыбы в аквариуме, сталкиваясь иногда. К кому-то я постучала в друзья в соцсети, но ответной реакции никакой не было, и мне стало неинтересно. (А критику наоборот.) В целом я привыкла ни с кем не общаться дольше двух минут. Иногда девушки, с которыми мы стояли вместе в очереди в столовой или оказались за одним столом в библиотеке, маниакально здороваются со мной по двести раз в день, и я отвечаю. Может, это им зачем-нибудь нужно. Некоторые из них могут поймать меня в коридоре – они думают, что я нормальная, и со мной можно просто так поговорить про какую-нибудь ерунду типа расписания. Вот зачем вам мое расписание? Какая вам разница, о чем и у кого я буду писать курсовую? Почему это все так похоже на соцопрос?

Вообще я начинаю постепенно впадать в крайности. Раньше все было хорошо, потому что я не успевала задумываться – столько всего надо было делать, что я носилась туда-сюда, не тратя время на анализ. Сейчас на предметах, которые у меня хорошо получаются, мне стыдно, потому что я могу одна проговорить весь семинар. (Я наврала Райдеру насчет своей успеваемости – не хотелось рассказывать, что меня хвалят. Это как-то по-идиотски.) Пока я там, я чувствую себя совершенно комфортно и говорю себе, что никто никому не мешает нормально готовиться, да и рты здесь не затыкают, поэтому, если я выучила и поняла, мне стыдиться нечего. Ну и да, угадайте, что происходит на занятиях, где я не в числе первых – там, разумеется, мне стыдно за то, что я какая-то не такая, раз все вс¸ понимают, а я нет.